Девять дней одного кота.
День четвертый.
Рано утром мама ошарашила меня: "Сегодня тебя понесут дарить" Дожили! Приплыли, так сказать, от самого передового консенсуса к самому передовому секвестру. Оказывается, меня можно как вещь, не спрашивая моего согласия, сунуть куда угодно и кому угодно! Но с другой-то стороны, я, видимо, являюсь высокой ценностью, раз мной хотят порадовать добрых знакомых. Это льстит и это - обратная сторона аспекта. Перед отъездом мама наставляла: "Соблюдай респектабельность. Хотя бы первый день не попрошайничай. "Ну ладно, не хнычь, свидимся!" (Увы! Я видел мамочку последний раз. Она была вся в меня. Большая, черно-белая, ласковая красавица. Во время прогулки, видать, кому-то приглянулась).
Мы отправились. Город - это жуть! Совершенно не приспособлен для жизни. Очень благодарен дяде Сереже и тете Эде, что они не поступили со мной, как Моисей с израильтянами и не возили по городу сорок лет, чтобы я забыл свою историческую родину.
Дядя Юра и тетя Люба встретили нас с радушием и некоторым испугом. Стоял стол и от него потрясающе пахло. Я внимательно оглядел хозяев и их огромный стеллаж и интуитивно понял, что справлюсь со всеми противоречиями быта. Жизнь показала, насколько я был прав.
Умильно улыбаясь, дядя Юра и тетя Люба пообещали держать меня в холе и неге. От волнения и страха повторить иудейский опыт я забежал под шифоньер и там пописал. Елей сразу сошел с лица дяди Юры. Он крпко взял меня за шиворот и чувствительно ткнул носом в лужицу. В сапог мою портянку! Если это - хола и нега, то что же тогда обычная порка!? Сразу скажу, в отношении продуктов моей жизнедеятельности у дяди Юры и тети Любы имеется четко выраженный пунктик. Ну казалось бы - какое имеет значение - где? А сколько мне пришлось вытерпеть, пока я разобрался, что к чему! Ну об этом позднее.
Осматривая свою квартиру, я жутко лопухнулся. Я оказался на лоджии, когда захлопнули дверь. Таким образом, я и стол оказались разделены. Изредка я подтягивался на своих коготках и пытался привлечь внимание. Куда там! Там было не до виновника торжества. В памяти осталось несколько эпизодов.
- Давайте выпьем за братьев наших меньших, которые так скрашивают нашу жизнь.
И все потянулись к полным тарелкам. Как я лопухнулся!
...
- За то, чтобы садовые участки не были в тягость!
На тарелках еще много чего.
...
- Мы тут посоветовались и в честь Российской перестройки решили назвать его Кучма. Ура!
С тарелки еда быстро исчезает.
...
- Ну, так конечно! На двадцать миллионов коммунистов было три демократа: Сахаров, Солженицин и Лихачев. Они пришли и все разворовали... За блок коммунистов и демократов!
В тарелках мало что осталось.
- Лови Юрий Васильевич, анекдот про хирургов и пойдем покурим!
В тарелках почти ничего не осталось! Надо же, как я лопухнулся!
Когда дядя Сережа и дядя Юра выходили на лоджию покурить, я рванул к столу, но по пути встретил тетю Любу.
- Ой ти тути мути, забыли мы про тебя Кучмачкаа! Тьфу, ты, Кучмаачка!! Сейчас мы тебя покормим.
В общем, не взирая ни на что, наелся я все же досыта. Треволнений дня не выдержал даже мой могучий интеллект. И спал я как убитый. Последнее, что я слышал, были слова тети Эди: "Что-то Кучма у вас тощенький..."
