Он возлежал возле меня эдаким рыжим сфинксом и самозабвенно мурлыкал, сохраняя
при этом поистине кошачью серьёзность. Что видели его глаза, глядящие куда-то
поверх моей головы? Не знаю.
Громкое урчание проникает в мою полудрёму и наполняет меня радостью. Я
улыбнулась ему, чуть приоткрыв глаза. Он сделал вид, что не заметил, но
зажмурился, чтобы я не видела его рыжих глаз, и улыбнулся одними ушами. Тотчас
линия его губ смягчилась, и улыбка едва не ворвалась во всю его гибкость. Но
нет! Сейчас он сфинкс, а сфинксам не пристало улыбаться.
Он закрыл глаза и возложил голову на лапы. Вернулась его серьёзность, даже
строгость. Не улыбались больше ни его уши, ни уголки губ, ни усы. Но тело
по-прежнему вибрировало от рокота, посылая мне сигналы:
- Ну, просыпайся скорей! Экая соня!
Моё почти невесомое прикосновение смутило его - он вскинул голову, разом забыв
притворную сонливость, обнажил белоснежные клыки и розовый язык, потянулся,
улыбнулся всем своим существом, - и ритуал пробуждения начался.
Александра
Усманова
|