О нашей поездке в Израиль

 

 


Театр начинается с вешалки, поездка - с оформления виз. Ранним хмурым утром мы с Сашей Пеньковым и "ковчегами" отправились к известному зданию израильского консульства на Добрынинской. Приглашения, которые мы имели на руках, были довольно странными - двух видов, одно - на всех четверых, но частное, другие - на каждого в отдельности, но от людей, которых мы пока не видели, а только встречали в интернетной═ переписке. Сказать, что мы рвались в Израиль - было бы слишком громко. Придумала всё это Умка, она же связала нас с израильскими организаторами, уговорив их нам написать. После этого она взялась за нас, приложив всю свою эмоциональность, чтобы расписать в самых ярких красках, как здорово было бы съездить вместе, как там ждут и без нас скучают. Мы это себе представили, но довольно умеренно, ибо гастрольные поездки похожи одна на другую и всегда оставляют осадок в виде усталости. Трудные организационные заботы, большие перемещения в пространстве, риск непредсказуемых обстоятельств, житьё вне дома, в казённых гостиничных номерах, неудобства с питанием, отрыв от семьи, друзей и ежедневных дел - это всё не стоит заработков, которые, как правило,═ гораздо меньше московских, где на концерт можно приехать и на метро. Единственное, что оправдывает поездки - это желание встретиться со своими слушателями в других городах, хотя и тут встреча, как правило, получается односторонней - они с тобой встречаются, а ты с ними нет. Сцена, аппарат, звук в мониторах, свет в лицо - и вот по дыханию темноты перед тобой пытаешься ощутить═ зрителей. Только по несколько более высокому градусу накала эмоций в зале и определишь, что, кажется, собрались люди, которые и вправду тебя давно ждали и впервые видят воплощение голоса, много раз слышанного в записи. Ещё - страсть к путешествиям, новым встречам, но она есть у Умки и практически отсутствует у меня. Чтобы хорошо себя чувствовать вдали от дома, мне надо привезти с собой или встретить на месте целый мирок. Я, скорее, мизантроп, и если люблю людей, то не всех подряд,═ и могу с ними общаться только в определённых ситуациях. Ковчеговские музыканты в этой ситуации не подспорье, и даже наоборот - всегда есть реальный риск, что, оторвавшись от семей, они начнут пить и этим полностью испортят мне настроение. Так что шла я в консульство без особого энтузиазма. Сонные "ковчеги", поёживаясь на прохладном ветерке, тоже относились к ситуации по принципу "родилось - пусть валяется". Умка за визами отправлялась отдельно, так как её случай был совсем не таков, как наш. Во-первых, они с Борей едут не впервые, во-вторых - они оба на некую частицу организма принадлежат-таки к богоизбранному народу. С ними дело гораздо проще. "Как это умудрились - целая группа - и ни одного еврея!" - смеялась Умка. Ещё до обращения за визой полагается купить страховку, около 17 долл. на человека. Не помню, правда, потом пришлось ли нам её где-то предъявлять. Хоть о поездке в Израиль было известно задолго, неорганизованный Сева ужасно долго (несколько месяцев) тянул с новым загранпаспортом, поэтому нам не смогли прислать вовремя рабочие приглашения. Когда номер его паспорта стал наконец известен, в Израиле настали длительные праздники, в течение которых не работало МВД. Поэтому пришлось нам отправляться за визами с более чем неубедительными частными приглашениями, сдублированными одним общим от фирмы, занимающейся авторской песней. Наслышавшись о том, что за границу крайне неохотно впускают молодых и несемейных, я поняла, что поодиночке нечего и дёргаться, в лучшем случае впустят всех, кроме меня (такая юмористическая ситуация уже имела место, когда мы выезжали на концерты в Германию). Так что мы сразу, ну то есть отстояв очередь в консульство на улице, пройдя просвечивание вещей и "звенелку", на которой у Севы были временно изъяты паяльник и перочинный нож, дождавшись очереди по взятому в автомате номерку, двинулись к одному из окошечек всей тусовкой. Охрана бдит - нам постоянно не давали сложить куда-то в кучу наши сумки и куртки, дабы исключить возможность того, что кто-то что-то туда подложит (из уже прошедших тщательный контроль посетителей). Приходилось вещи держать чуть ли не в зубах. Выезжающие на ПМЖ не задерживались в помещении, а через другую дверь выходили дальше. Все они долго путались с электрическим замком, так что ожидавшие очереди "ковчеги" скоро стали специалистами по объяснению, как им пользоваться. Впоследствии заветная дверь пригодилась Севе, который, разумеется, в самый ответственный момент умудрился захотеть писать и убежать на поиски туалета аж на чужую территорию, почти на землю обетованную. Туалет был благополучно найден, несмотря на то, что Умка предупреждала, что он там бесчеловечно отсутствует. Зачем пишу всё это? - может, пригодится тем, кто пойдёт по нашим стопам.

Итак, мы подошли к окошечку. Разговоры там ведутся оригинально - сквозь стекло при помощи телефона, как на свиданиях в западных тюрьмах. Услышав, что мы группа, нас немедленно переправили в окошечко "служебные визы". На объяснения, что, мол, едем мы, скорее, как частные лица - на некий некоммерческий фестиваль, к людям, которые очень хотят видеть лично нас и берут на себя все расходы по нашему перемещению и пребыванию, тётенька ответила: "Мы тут занимаемся теми, кто едет к детям, родителям и друзьям!", на всякий случай сходила с вопросом к консулу и всё-таки отправила нас в служебное окошко.═ Наверное, наше спокойствие нам и помогло, потому что, как выяснилось, по всем раскладам нас никак не должны были пустить. В новом окошечке очень милая девушка отнеслась к нам с явной симпатией. Может быть, она даже узнала наши лица? Или вообще такая человеколюбивая попалась. Она поговорила с нами подробно, выдала нам анкеты для заполнения, и когда мы, с горем пополам накарябав в них что надо, вновь подошли к ней, ещё раз морально подготовила к тому, что сейчас надо будет пообщаться с консулом. Похоже, в этот день мы оказались самыми беспокойными клиентами - по количеству внимания, которое им пришлось нам уделить. Время работы консульства (до 12 часов) уже подошло к концу, когда пришёл консул, седой красивый уверенный дядя и вновь - "на горе кол, на колу мочало" - сказка началась сначала. Опять мы изложили нашу историю. Его интересовало всё. Где мы познакомились с приглашающими нас людьми? Ответ "по интернету" его, в общем, убедил. Выезжали ли мы когда-нибудь? - Германия и Норвегия, это хорошо, но где подтверждения? Паспорта конечно новые - саркастически улыбнулся он. И то верно. Взять с собой старые недействительные паспорта мы конечно не догадались. Пресс-релиз его не убедил. На эту толстую пачку распечатанных листов с нашими фотками и газетными отрывками он еле глянул. Всё ясно, поняла я, самостоятельно состряпать такую фигню ничего не стоит за один вечер, и даже быстрее - если скопировать чужой релиз и наставить своих фамилий и фото. Письмо на иврите от приглашающей фирмы было просмотрено уже не раз, там вроде написано всё то же, что мы говорим. Есть ли у нас подтверждение например, из переписки, что это действительно наши друзья? Ну, личными письмами мы не запаслись как-то. Как можем доказать, что мы действительно группа? Тут мы вывалили и презентовали наши кассеты, заверив, что этот состав существует уже шесть лет. Он наугад вскрыл "Батакакумбу" - и вдруг строго вопросил "Кто такой Мстислав Кондратьев?". "Он давно не играет с нами, лишь участвовал в записи "Батакакумбы"!" - ответствовали мы, не зная, плакать или смеяться. Тут до меня дошло, что на всех кассетах у нас слегка разный состав - особенно на "Колокольчиках" - все, кроме Севы, не те. Я выбрала "Божию Коровку", вскрыла её и продемонстрировала наши рожи и фамилии на внутренней стороне вкладыша. Совпадение было стопроцентное, подделать такое трудновато, наверное, и ему оставалось только хмыкнуть - "а что это вы диски не выпускаете..." Я заверила, что на дисках это тоже есть, проигнорировав неявный намёк на то, что дарить надо что-то посерьёзнее, чем несчастные кассеты. Дисков у нас с собой всё равно не было. "Вы послушаете, и в следующий раз уже будете знать нашу музыку" - самонадеянно заявила═ я. Консул улыбнулся на мой намёк на возможные будущие поездки. Изнурительная беседа вроде шла к концу. И вот он вздохнул и, наконец, выдал результат - "мы не можем вас впустить". Блин, ну почему?! И тут мы выложили последний козырь - а у нас есть на каждого и отдельное частное приглашение! Его глаза просто округлились - ну вы, друзья, даёте! Не мытьём, так катаньем! Он взял одно приглашение наугад: "Кто из вас Борис Марков? Вот вас приглашает Виктор Левин. Это ваш друг? Вы знаете его?" Конечно, Боря ничего путного не мог ответить, пришлось мне снова пускать в ход телегу про общение по интернету, про наших слушателей в Израиле, которые хотят нас видеть, но которых мы знаем пока не иначе, как по переписке. Ну мы же не врём и не собираемся этого делать! - наш случай действительно такой вот - пограничный. Чего вы в конце концов боитесь - говорю я нагло и устало - что мы не вернёмся? - "Да нет!" - "Что мы будем там работать?" - "Да!". Вот, оказывается, в чём загвоздка! Как бы мы не пополнили там ряды грузчиков и уборщиков в свободное от единственного концерта время. Действительно - едем на один концерт, а визу хотим на две недели. Одни люди всю жизнь мечтают посетить святую землю, другим это пофигу, они в Израиле только беспорядку добавляют. Но мы в свободное время и вправду хотим поехать к святыням и историческим местам. И ещё - к русским людям, которые там живут. Едем мы в Тель-Авив, но что ни говори - я мечтаю увидеть Иерусалим. Что-то случилось с Кинчевым, когда он съездил туда, если его убеждения развернулись на 180 градусов в сторону веры. Что-то особое звучало в записи концерта Шевчука в Иерусалиме, если я запомнила на много лет эту дрожь, единственный раз возникшую у меня при звуке его музыки. Я писала об этом городе стихи и песни, я почти скрывала сама от себя, как сильно я хочу оказаться в этом центре нашего маленького земного мироздания.

Вот что почувствовала наконец я, стоя перед стеклом, отделявшим меня от консула и святой земли. Я не сказала об этом вслух, но что-то дрогнуло в сферах, они провернулись и консул сказал - ладно, идите в служебное окошко, платите деньги. Ответ будет через два дня. Надо отдать им должное - они до самого последнего момента не брали с нас консульский сбор, что-то около 20 долларов с человека за рассмотрение просьбы о визе без гарантии её получения. Через два дня пришёл будничный ответ - нас впускают. Приятно быть честным человеком. Начались заботы Саши Пенькова по поиску билетов на самолёт. Оказывается, надо ещё знать места, где их покупать. Стоя в очереди перед консульством, я мельком заметила цветные бумажки - рекламки авиакомпании, где называлась цена - 330 долларов за билет туда-обратно. По причине своей нелюбви к рекламе, я проигнорировала эти бумажонки, но скоро пришлось об этом пожалеть. Саша, яростно заверявший, что он прекрасно знает, где покупать билеты, радостно сообщил мне по телефону, что находится на Арбате и нашёл билеты по 350 долл. Только маленький нюанс он не заметил - те билетики были в один конец. Мы вроде бы собрались ехать в Израиль не навсегда, так что я несколько наехала на него по поводу разницы. Организаторы концерта прислали нам из Израиля деньги на билеты из расчёта на в два раза меньшие цифры. Последующее время дня для него было не самым урожайным - он звонил мне из разных мест и сообщал всё новые откровения. Отысканные им цены всё изменялись и дошли до 420 долл. за туда-обратно. Кроме того, он уверял, что дешёвые билеты можно купить только за две недели, и вообще, Умка знает всё на свете, а купила такие же. Эпопея закончилась на следующий день - звёзды переместились и Саша преспокойно купил нормальные билеты в представительстве израильской авиакомпании Эль-Аль. Экономия на четверых могла бы позволить свозить с собой ещё от одного до четырёх человек. Кроме того, у них в офисе он висел на телефоне часа полтора, чуть ли не пил чай, и вообще узнал массу неформальных подробностей про то, как надо готовиться к поездке. Что приезжать в аэропорт надо за 3 часа до самолёта, так как необходимо время для беседы со службой безопасности, что вес бесплатного багажа 28 кг и т.д. Слава израильской авиакомпании! Не только покупка билета, но и полёт оказался обставлен комфортно. Самолёт выглядел новеньким, как из игрушечного магазина, в пути не только кормили, но и наливали вино, пиво и коньяк. Стюардессы не говорили по-русски, что конечно удивительно, но это сразу ввело нас в израильский колорит. Да и прилетели мы даже на несколько минут раньше, чем по расписанию.

Но я забежала вперёд. Два дня, оставшиеся до отъезда я пыталась выяснить у очевидцев, к чему же мне готовиться. Странное дело - кроме неконкретных восторгов и длинных исторических телег, переписанных из путеводителей, я ничего не добилась. Мои познания в географии оказались слабы до крайности. Так что я ехала в прямом смысле в терра инкогнита.

Чтобы выехать в час, а аэропорт мы притащились в 10, соответственно выйти из дома надо было в 8.30. Ночью поспать пришлось мало, тем более, что сборами я занялась лишь после полуночи. Как выяснилось, нас перестраховали - так рано приезжать всё-таки не было необходимости. Можно было прибыть и за час, только чтобы успеть поговорить со службой безопасности. Этот разговор состоялся с каждым по отдельности и довольно подробный. Нас опять выспрашивали, куда и зачем мы едем, хотя меня узнали и даже сообщили, что в Израиле у меня полно поклонников. Больше всего их интересовало, сами ли мы собирали свой багаж, не оставляли ли его без присмотра, кто нас подвозил в аэропорт (в смысле - знакомый ли?) и т.д. Не были ли в арабских странах и не дружим ли с арабами. Не передавали ли через нас посылки. В общем, не могла ли как-то случайно в наш багаж попасть бомба. Эти меры предосторожности можно понять, учитывая, что как раз за несколько дней до нашего выезда мир обошли кадры того, как арабы буквально линчевали - растерзали на куски и выкинули со второго этажа двоих случайно заблудившихся евреев, призванных на военные сборы, искавших свою часть и попавших на палестинский блок-пост. Надо заметить, что чёткой границы в городе нет, и забрести не туда не составляет труда. Незадолго же до нашего отъезда прозвучали очередные взрывы террористов, разрушившие гробницу Иосифа Прекрасного и угрожавшие гробнице еврейской праматери Рахили. В общем, не в самое спокойное время мы ехали, но наши израильские друзья по переписке заверили нас, что это будни, такие же, как у нас война в Чечне. Что жизнь идёт прежним чередом (как по библейским предсказаниям будет идти и перед концом света), люди рождаются, женятся, покупают и продают, строят дома и... ходят на═ концерты. В случае чего, подумала я, погибнем на святой земле. Не самое ли лучшее место для этого? Впрочем, шестое чувство подсказывало мне, что всё будет в порядке. Оно было выразительно подтверждено знаками. Дело в том, что у меня была с собой посылка - и после разговора служба безопасности попросила показать ей только её. Происхождение посылки было вполне мистическим. В последнее воскресенье перед отъездом как раз переводили часы. Мы с подругой явились в школу танцев не как в последнее время - ко второй паре, а к началу, так как прошёл слух, что будут давать некую интересную для нас теоретическую информацию об устройстве компАсов во фламенко. Когда обнаружилось, что в результате перевода часов сейчас не 10 утра а 9, мы стояли на метро Таганская и нам ничего не оставалось, как начать думать, в какую бы пойти церковь. Мы ходили иногда в церковь перед началом воскресных занятий, так что были в курсе расписаний близлежащих храмов. На Болгарском подворье (нормальная православная церковь, только настоятель болгарин и в ектениях молится за землю не только Российскую, но и Болгарскую) как раз изменилось расписание, и литургия стала начинаться не в 9, а в 10. На афонском подворье мы незадолго до того попытались узнать какие-то подробности про службу и напоролись на такую узколобую злобную упёртость, что вспомнили про недоброй славы сектантство. Так как мы были в брюках, идти туда и нарываться на грубость было совершенно неинтересно, хотя служба там и в 9. В результате мы пошли в совсем незнакомый большой храм, видневшийся издалека. Он оказался храмом Св. Мартина Исповедника, и литургия там как раз началась в 9. Мы хотели постоять немного, но так заслушались, что не смогли уйти, пропустили сначала первую пару, а потом и часть второй. В полупустом огромном храме мне не удавалось понять, откуда доносится чудесное пение хора, и когда решила об этом спросить местную тётеньку, она показала на небо. Нам ничего не оставалось, как понять этот символический жест буквально. Не сразу мы поняли, что хор находится на огромной высоты балконе над нашими головами. К концу службы до меня дошло, что надо бы благословиться у батюшки на поездку в Иерусалим и я, подойдя к кресту, как бы невзначай обратилась к нему с просьбой о благословении. Молодой красивый и явно интеллигентный священник отреагировал неожиданно живо, стал расспрашивать, по какому поводу и как я еду. Я честно призналась, что по работе и на вопрос о том, кем работаю, откровенно сказала, что певица, уже приготовившись к стандартной негативной реакции, так часто встречающейся у ортодоксов. К моему облегчению, священник ни словом не выказал неодобрения, а только повторял - будьте там осторожны, помоги вам Бог и т.д. Когда мы уже совсем собрались уходить, нас догнал служка и попросил вернуться и ещё поговорить с батюшкой. Мы вернулись, ожидая всё-таки подвоха, но действительность приготовила нам подарок. Батюшка попросил нас передать посылку в православную миссию недалеко от Гроба Господня - лекарства и ...шоколадки. Оказалось, общеизвестный факт, что ключи от храма Гроба Господня находятся у мусульманина, чтобы шесть христианских конфессий не перессорились, имеет частное следствие. Арабы, владеющие ключами от храма, очень любят русский шоколад, поэтому на каждую службу им надо дарить по шоколадке. Их постоянно передают из России, но теперь, в связи с напряжённой обстановкой, паломнические группы перестали ездить в Иерусалим. Вот такой нечаянный интерес - не куда-нибудь меня попросили передать посылку, а не больше, не меньше, как к Гробу Господню. Надо ли говорить, что я вышла из храма вне себя от счастья, уверенная в судьбе и вообще нужности моей поездки.

...Первое что мы увидели, ступив на израильскую землю, были пальмы. Вот так да, я совсем не была готова к тому, что мы окажемся почти в Африке! До неё тут и вправду - рукой подать. Но всегда трудно поверить, пока не увидишь.

Но радоваться прибытию пока было рано. На паспортном контроле все отстали курить, я пошла первой, и меня сразу остановили, потому что в заполняемой на въезде бумажечке не был указан адрес места назначения в Израиле. По правде сказать, понадеявшись на то, что нас встретят, мы вообще не знали адреса. На фирменном бланке приглашения был адрес офиса в другом городе, не имеющий прямого отношения к реальной ситуации. Реальность в виде встречающих находилась близко, но вне досягаемости. В консульстве мы старательно перерисовывали непонятные буковки, но не оставили копию себе. Адреса, по правде сказать, в Израиле не очень проверяют, так как институт прописки отсутствует, а живут многие на снятых квартирах. Наружу нас не выпускали. Пресловутое письмо-приглашение, которое так часто раньше надо было предъявлять, я уже спокойно сдала вместе с рюкзаком в багаж. Пикантность ситуации состояла в том, что получить его можно было, только выйдя за паспортный контроль, а получив, зайти назад уже было нельзя. Хорошо, что вообще взяла письмо с собой - могла бы и забыть. Не знаю, что делали бы израильские паспортисты в этом случае, по крайней мере, пока я объяснялась со служащим, единственным из всех еле-еле говорящим по-русски, подтянулись остальные отфильтрованные и не пущенные "ковчеги". Все ждали от меня действий и капризно вопрошали, почему же нас не встречают. Нас-то наверное встречают, но где-то далеко снаружи, куда ещё нужно попасть. Меня наконец выпустили одну и я, пользуясь невероятным, но почему-то понятным всем выражением "увер из багаж?", нашла русского мусорщика, который с радостью указал мне наши вещи, сиротливо валявшиеся на московском транспортёре. С письмом в зубах я прорвалась обратно и вызволила наконец "ковчегов" из израильского плена. Мусорщик был рад за нас, как за родных. Снаружи уже беспокоились Витя Левин и Лёня Улицкий, счастливое воссоединение произошло.

Нас охватила новая реальность - европейски одетый народ вперемежку с черношляпными хасидами. Совершенно русские лица большинства прохожих перемежались с лицами особого типа, который не берусь точно описать. Это местные - израильтяне в энном поколении. Смуглые, черноволосые, стриженные, какие-то стандарто-аккуратные на вид, в отличие от разнообразных, светловолосых, лохматых и расхлябанных русских (впрочем, не все светловолосые - русские, тут можно и ошибиться). И вправду говорят наши репатрианты - "в России мы евреи, в Израиле - русские". Я только так их и воспринимала. Как выяснилось, из шести миллионов обитателей Израиля, один миллион - русские, один - арабы. Остальные не все коренные - примерно половина населения недавно приехала откуда-то. Разумеется, приехавшие, как правило, гораздо больше похожи на народ своей прежней страны, чем на израильтян, и говорят на самых разных языках. Интересно при этом, что в правительстве Израиля очень много русских. Учитывая это и их количество на каждом шагу, он больше всего похож на ещё одну союзную республику. Русские просто совершили бескровный захват страны!

Но вернусь к описанию путешествия. Приехал ещё Дима Орлов, и мы, оставив вещи на квартире у Светы - жены Вити, двумя машинами отправились на прогулку по Яффо. Это старый район узких улочек, заселенный теперь художественными салонами и полный туристических достопримечательностей. Красота там особая, камерная, тихая и изящная. Все лавочки были закрыты - впоследствии мы узнали, что там сейчас считается не так уж безопасно, и туристы не ходят гулять после наступления сумерек. Но, похоже, нам ничего не грозило. Атмосфера спокойствия и безопасности, уюта и любви к искусству окружала нас там. Так как было идеально тепло и воздух стоял неподвижно, мне всё время казалось, что мы не на улице, а в помещении. Всё выглядело как декорация к фильму, улица внутри павильона. Поесть мы зашли в фалафельную - вот одно из первых местных словечек. Фалафель - обжаренные в масле шарики на основе местной растёртой фасоли. К ней за ту же цену подаётся любое количество салатов на выбор. Не могу сказать, что местная экзотика, вернее, специфика, меня очаровала, но что-то в этой штуке есть. Один раз попробовать можно. Здесь народ ест фалафель по любому случаю - это самый недорогой способ перекусить. Ещё одна штука - хумус, нечто вроде пасты из сорта местного гороха или той же фасоли. Едят его с оливковым маслом, вымакивая кусочком лепёшки. Мне он тоже не совсем пришёлся по вкусу, я окрестила его "замазкой", вкупе со множеством подобных масс, в изобилии распространённых в местном быту. Остальные ели его далее всю дорогу и, похоже, полюбили. Мне с едой пришлось больше помучиться, я так и не нашла, что же меня всё-таки устраивает. Даже чай у всех был по-ленивому в пакетиках, чего не переношу, мне пришлось разыскивать листовой, чтобы совсем не заскучать. Хлеб продаётся сразу нарезанным, сорта его какие-то сплошь невесомые и воздушные. Хлебом трудно назвать. В Москве в дорогих маркетах продаётся такой, но мне как раз больше нравится простой. Ближе к ночи мы, усталые, добрались до дома Светы, а остальным предстояла дорога на вписку, а потом ещё Диме Орлову надо было добраться до дома.

Мы с самого начала просили, чтобы не было никаких гостиниц - хотели жить по домам. Это, разумеется, много лучше, потому что находишься с людьми, в гуще жизни. Гостиницы не люблю, и расходы это излишние. С жильём получилось всё здорово. Я поселилась у Светы, музыкантов отвезли всех втроём к знакомым. Жильё в Тель-Авиве и, видимо, вообще в Израиле, требует отдельного описания. Оно стоит очень дорого, и поэтому мало кто может позволить себе покупку квартиры. Чтобы купить квартиру за 150-250 тыс. долларов, надо влезть в пожизненные долги. Многие так и живут, вначале отдав все сбережения и полученные при переезде пособия, а после до старости выплачивая банку по 500 долл. в месяц в уплату долга и процентов. В результате квартира обходится в сумму раза в два большую, чем сначала, но зато она своя. Другие, тоже многие, снимают квартиры, и поэтому часто переезжают. Работу там принято тоже менять часто, а законы не позволяют на новом месте платить меньшую зарплату, чем на старом. Поэтому какой-то ореол временности окружает жизнь наших репатриантов, даже если они материально хорошо обеспечены. Снять квартиру стоит около 450-500 долларов в месяц. Это не наша малометражка, а, как правило, целые хоромы. Проблема Тель-Авива в том, что там не строят мелких квартир, и даже небогатые люди вынуждены жить на широкую ногу. Нашу панельную архитектуру хотелось бы забыть, как страшный сон. Многоэтажки конечно там имеются, но в небольшом количестве и в районах, где я мало бывала. Дома там в тех местах, где мне приходилось бывать, в основном четырёхэтажные, притом первый - нежилой. На остальных этажах по две квартиры, очень красивая и уютная лестница обычно уставлена живыми цветами и воспринимается продолжением жилого пространства. В лифте, этом механизме, создающем шум и грязь, нет потребности. В каждом подъезде нумерация начинается заново, так что, не зная номера подъезда, вы обладаете неполным адресом. Так как подъездов по два в доме, то ошибиться не очень страшно. В руках у вас, когда вы заходите домой, два ключа - от подъезда и от квартиры. Очень удобно, плюс, домофон. Понравилась мне система освещения подъезда, особенно экономичная при малом количестве жильцов - свет зажигается во всём подъезде любым из выключателей, расположенных на каждом этаже. Через определённое количество секунд он гаснет, и если ты не успел ещё дойти до квартиры, можешь зажечь его снова. Архитектура домов мне там осталась не совсем понятной - дома выстроены с непривычной нашему глазу фантазией и выглядят как нагромождения выпуклостей, впадин, округлостей и непрямых углов. Кажется, это раньше называлось конструктивизмом, но непохоже, что сделано здесь ради искусства. Может быть, у израильтян просто несколько по-другому работает сознание, и конструкции их домов не кажутся им удивительными. В путеводителе стиль, повлиявший на израильскую архитектуру, называется "Баухауз". В квартирах деление на комнаты и подсобные помещения очень условное, кухня часто не отделена, а перетекает из прихожей и гостиной. Большая лоджия и непременные жалюзи всюду, где есть окна - условия выживания в полуафриканской жаре. Комнат много, площадью они щедры. Квартира, в которой вначале остановились "ковчеги", была двухэтажной, имела несколько санузлов и зал со столом для пинг-понга, в который они и резались беспрерывно, пока там находились. Даже небольшая по количеству комнат квартира в Тель-Авиве всё равно очень размашистая по площади. В принципе, это вырастает в проблему - снять недорогое жильё нереально. Отсюда русскоязычные объявления в газетах и на столбах о поиске партнёров по съёму квартиры. Это выход, но кому приятно жить общежитием? Только молодёжи и студентам. Мы общались в Тель-Авиве с материально обеспеченным слоем русских - компьютерщиками. Многие из них снимают непомерно большие квартиры, в которых почти не бывают, так как всё время находятся на работе. В общем, живут по схеме "свобода - это деньги, деньги - это работа" и света белого практически не видят. Только без конца общаются по интернету с соотечественниками из России. По сравнению с житьём безденежных иерусалимских хиппанов, о которых я расскажу в дальнейшем, это "два мира-два детства", но я бы затруднилась сказать, чьё счастливее. Всё время пребывания в Израиле я созванивалась и искренне пыталась встретиться со своим свердловским приятелем, бардом, а ныне работником отдела снабжения чего-то там, Сашей. Но это мне так и не удалось, потому что он работал с утра и до ночи. Мифический выходной, на который мы рассчитывали, тоже сорвался. Подобным же образом я общалась ещё с одним свердловским знакомым - джазовым пианистом Мишей. Он всю дорогу пропадал где-то на работе, то в магазине музыкальных инструментов, то выстраивая звук для балетной труппы. Встретиться удалось-таки, даже дважды, только вместо ночного сна. Хорошо, что у него крепкий организм. Для меня же израильский образ жизни - одну ночь спишь, другую - нет, был непривычен. Через некоторое время я безо всяких психоделических средств ходила совершенно в потустороннем состоянии. Мир выдувался в пузыри, перекручивался и выворачивался наизнанку. Это не мешало, а только помогало мне остро воспринимать окружающее. Таким, как я, наркотики вообще не нужны - только немного недосыпа плюс высокая концентрация впечатлений. Мало упоминаю про свои концерты, которые происходили в Тель-Авиве - пусть пишет кто-то другой. Я металась между Иерусалимом и Тель-Авивом, в конце концов потеряв всякую связность восприятия. Каждая линия жизни происходила как бы сама по себе, и теперь мне крайне трудно изложить всё хронологически. Скорее, это несколько разных рассказов про одновременную жизнь в нескольких измерениях. Про концерты могу лишь упомянуть, что по разным обстоятельствам они почти не дали заработка, чему я в общем, даже была рада, потому что могла с чистой совестью вести хипповый образ жизни и ощущать поездку паломничеством, а не работой. Меня очень грела мысль о том, что я получила вот так, в виде подарка небес, то, о чём мечтают люди целую жизнь. И в общем, получают Израиль в дорогостоящем и скучном виде организованных платных экскурсий, туристических гостиниц и казённой ресторанной еды. Я же, благодаря своей более, чем подозрительной профессии (кто не знает - она называется "певица" :-)) получила возможность окунуться в самую гущу жизни, сразу же познакомиться с людьми, увидеть изнутри их быт, мысли и разделить с ними посещение их любимых мест. На обсуждавшийся квартирный концерт в Иерусалиме в результате не хватило здоровья, и в общем, думаю, что он не обязательно был нужен - и без него у меня всё, что нужно, состоялось.

Жизнь крутится вокруг бытовых деталей. Театр продолжается антрактом и буфетом.

В маленьких магазинчиках Израиля цены могут оказаться выше, а в маркете - нижняя цена, по крайней мере, на всё, кроме овощей. Овощи можно дешевле всего купить на рынке накануне шаббата, где мелкие торговцы сильно снижают цены, опасаясь, что товар не переживёт сутки с ночью отсутствия торговли. Молочные продукты мне показались там дорогими. Например, баночка творожной массы стоит двадцать шекелей. В первый раз, когда я попала в маркет, я долго пыталась сообразить, как понимать цены, наконец, вывела═ формулу. Чтобы узнать цену в долларах, надо шекели делить на четыре, а чтобы узнать рубли, надо цену в шекелях умножать на семь. Итак, наша взятая для примера баночка творога стоит сто сорок рублей или пять долларов. В принципе всё в Израиле дороже, чем в России. Но фрукты и овощи стоят относительно дёшево - три-четыре-пять шекелей (20-30 рублей) за килограмм. Виноград стоит пять шекелей, а экзотическое авокадо - четыре. Так что цена винограда сравнима с московской, а авокадо дешевле в несколько раз. По правде сказать, я попробовала его там впервые и была очарована его нежным вкусом. В Москве мне не приходило в голову его попробовать, я вообще не фанат экзотики - морковка мне милее; но здесь это каждодневный фрукт, наряду с яблоками. Говорят, в Москве авокадо не стоит пробовать - оно не вкусное. К тому же, его надо уметь есть - выбирается зрелый, то есть размягчившийся, но не слишком, плод. Если авокадо твёрдое (присваиваю ему средний род, вполне возможно, что это не так), то надо не класть его в холодильник, а завернуть в бумажку и положить в тёмное место на три дня при комнатной температуре. Спелый фрукт разрезается пополам, вынимается большая косточка (говорят, кое-кому её удаётся потом прорастить). Получившиеся зелёные половинки поливают лимоном, посыпают солью и выедают из кожуры ложкой. Диетическая маслянитая мякоть очень сытная и по вкусу напоминает молодые кедровые орешки. Кому-то она кажется похожей на варёное яйцо. Кстати, делают салат из мякоти авокадо и варёного яйца. Знакомый вегетарианец сказал, что питался авокадо несколько лет и оно ему не надоело. Но у меня, как всегда за границей, пропал аппетит, и я могла всё только пробовать. Скрытая тоска по Родине проявилась во мне странным образом - я начала варить борщи и всех ими угощать, чего в Москве от меня не дождёшься. Борщи получались ужасно вкусные, но сама их тоже почти не ела. В Израиле выращиваются оливки, поэтому в магазинах они продаются в изобилии - много видов на выбор в открытых лотках. Только в последний день я узнала, что всё это можно пробовать, и не выходя из магазина так напробоваться, что и покупать не будет необходимости. Я обнаружила, что таких вкусных, какие продаются фаршированными в России, нет. Интересно, откуда они импортируются к нам? Кажется, из Испании. С торговлей конфетами обнаружилось что-то подобное - в маркете множество очень интересных конфет, цукатов и разных штук выставлено в открытую. Попробовать даже несколько видов - уже будешь сыт. Я не большой любитель конфет, но из одного любопытства стоило бы всё попробовать, а этого я не успела сделать.

Оригинален их метод разграфления на улочки - там, где я остановилась в Рамат-Гане, пригороде Тель-Авива, скорее являющемся его районом, каждая мелкая улочка обозначала дом. Многие улочки кончаются тупиками, многие непонятным образом сворачивают. Без карты - важнейшего спутника приезжего, здесь не разберёшься, если свернёшь с центральных дорог. Да и со столбовыми улицами не всё просто - тот же Тель-Авив - это конгломерат из центра и пригородов. Границы между ними отсутствуют, всё в целом достаточно маленькое и сравнимо по размеру с внутренностями Садового кольца Москвы (ну может и преуменьшаю чуть). В каждом пригороде есть своя улица Арлозоров, Жаботински, и т.д., так что запутаться не представляет труда. К слову, с гордостью отмечу я, Арлозоров и Жаботинский - политические деятели русского происхождения.

Пространство, прилегающее к подъездам, не асфальтируется, как у нас, а, напротив, превращается в маленькие садики. Некоторые из них - шедевры, заполненные цветущими растениями, художественно подстриженными кустами, алоэ и кактусами. Далеко не во всех садиках такая благодать - всё зависит от района и лично людей, которые живут в доме. Многие растения, которые я там видела в палисадничках, оказались мне знакомы по нашим домашним любимцам в горшках - алоэ, традесканции и т.д. Но вот, что неприятно - совсем нет таких привычных русскому сердцу и необходимых в хозяйстве, воспитании детей и стариковских прогулках дворов и двориков. Земля дорогА, без орошения - малоплодна, в результате дома стоят в окружении асфальтовых дорог. Где израильтяне гуляют с маленькими детьми - загадка. Наверное, в парках, которые ещё порой попадаются. Отличие внутренних районов от магистралей в более узких дорогах и ограничителях скорости, вделанных в асфальт (у нас их называют "лежачими полицейскими"). Это не мешает порой каким-нибудь гигантским пустым грузовикам нарушать ваш утренний сон, лихо брякая прицепами во время прыжка через них на полной скорости. Звук иногда такой, что думаешь об автокатастрофе. Но бывает и провинциально тихо.

Израиль - страна кошек. Их ушки торчат отовсюду, их хвосты мелькают там и сям, они непрерывно перебегают вам дорогу. Суеверному человеку тут нечего делать. Израильтяне любят кошек и позволяют многим из них вести полудомашнее-полудикое существование - ходить домой есть и спать, а в остальное время гулять. Разумеется, полно бездомных кошек, которым в этих хлебных краях живётся прекрасно. Благодаря тёплому климату, они не вымерзают зимой, а богатые помойки дают им щедрую пищу. Пожалуй, их главный враг - машины. Только за две недели в стране я видела двух мёртвых котов, один из которых только что попал под колёса (хорошо, что не на наших глазах)! А вот собаку религиозные евреи считают скверным животным. Их отвращение, переходящее в страх, так сильно, что они просто-таки шарахаются в сторону при виде этого хвостатого друга человека. Арабы тоже традиционно боятся собак, видимо, у них на генном уровне═ зашито, что пустынные и степные псы - действительно опасные животные. Несмотря на это, в Тель-Авиве полно собак. Говорят, их в основном держат ... кто? - ну конечно русские! Излюбленные породы - гладкошёрстные, увесистые, хоть не чересчур крупные. Ну, в общем, мой любимый цвет, мой любимый размер - например, стаффордширы. И на рекламе собачьи морды попадаются, следовательно, довольно большая часть общества любит собак. Вот только беда - гулять с ними негде, сплошной асфальт, поэтому вполне обычное зрелище - говнецо на тротуаре, встречающееся каждые метров двести. В принципе, в Израиле не грязнее, чем в Москве, считается даже, что чище, но собачки - это святое. Хозяева не очень-то комплексуют по этому поводу, не торопятся с полиэтиленовыми пакетами убирать художества своих любимцев и даже не утруждают себя хотя бы отпихиванием их ботинком на край тротуара. Так что прохожий должен быть бдителен и помнить про мины.

Кроме жилых домиков, разумеется, в Тель-Авиве полно других зданий. Например - свеженастроенных ужасающих небоскрёбов═ с какими-то там офисами. Выглядят они настолько неприятно для человеческого глаза, что трудно вообще представить, что там могут находиться живые люди. Одно из этих зданий, например, круглое, в виде гигантсткой трубы, другое - треугольное в сечении и сплошь покрыто блестящей синей отделкой. С какой бы стороны вы ни посмотрели на это балду, возвышающуюся над всем городом, вам будет казаться, что она плоская - стоит эдак среди земли одна стена. Вспоминается слегка изучавшееся мною китайское искусство гармонизации жилого пространства человека под названием "фэн-шуй". Не надо быть даже мало-мальским специалистом, чтобы и без подзорной трубы разглядеть, что здания эти нефэншуйские, античеловеческие, несут в себе внутреннюю неудачу для всех, кто имеет несчастье внутри находиться, и испускают стрелы негативной энергии на окружающее пространство в пределах видимости. Кстати, жилые домики теоретически тоже нефэншуйские - сложная форма, многоуровневость и несимметричность считается китайцами вредной. Но важный элемент диагностики помещений - интуиция, к ней надо обязательно прислушиваться. Интуитивно Тель-Авивские квартирки очень приятные внутри и, видимо, каким-то образом всё-таки уравновешиваются сами в себе. Многое, конечно, зависит и от тех, кто там живёт, от их настроения. Апогей чудовищности и нелепой огромности - Тахана Мерказит. Это тель-авивский автовокзал. Итак, путеводитель с гордостью сообщает, что этот самый большой в мире автовокзал построен в 1983 году и расположен в шестиэтажном здании. С четвёртого этажа отходят городские автобусы, с шестого - междугородние. Почему-то на седьмом этаже (не знаю - здание-то вроде шестиэтажное?) находится камера хранения. В этом поистине инфернальном месте без поллитры не разобраться. Крайне запутанная архитектура, наинеудобнейшее сообщение между этажами, путаница наклонных ходов и каких-то мрачных заброшенных залов и углов, полное отсутствие (!) информационных табло приводит к тому, что порой быстрее дойти до места в городе пешком, чем бегать по этажам, чтобы узнать номер автобуса и место, откуда он отправляется. Зачем выстроили такое чудовище - загадка. Всё равно его пустоты постепенно заполняют непонятные конторы и офисы. Вокруг Таханы Мерказит постоянные пробки, и сами же автобусы не могут передвигаться иначе, чем лавируя среди себе подобных с черепашьей скоростью. На многочисленных входах солдаты проверяют сумки, опасаясь теракта. Небеспочвенная опаска, ибо это здание - как бельмо на глазу даже у своих, а его неустойчивость наводит ужас: когда находишься на верхнем этаже, понимаешь, что оно сильно раскачивается! В общем, место не для слабонервных. И вот надо же - именно в нём состоялся наш мини-концерт, почти квартирник. Крупные концерты - в клубе "Барби" - описывать лень, а тут о мелком концерте упоминание пришлось к слову. Одна из контор, обосновавшихся на этажах автовокзала, имеет название "Сионистский форум". Как говорит Умка - нечто вроде Ленинской комнаты у нас. У нас в мозгах слово "сионизм" звучит как жупел - родимая пропаганда внушила, что это что-то такое... политически нехорошее, но что именно - неизвестно. На самом деле сионистская идея - это идея объединения евреев в государство Израиль с правом каждого еврея на получение в нём гражданства. Я так понимаю, "Сионистский форум" - это далёкая от политики организация, помогающая русским репатриантам в адаптации - найти работу по специальности, снять недорогое жильё, оформить полагающиеся льготы и дотации, начать учить язык. Там же проходят культурные события - небольшого масштаба посиделки и концерты.

Непривычно в Тель-Авиве то, что машины уступают дорогу пешеходам. Многие русские, привыкшие в России и особенно в Москве, что от машин надо уворачиваться и что лучше проскакивать после них, чем до, в Израиле попадают впросак. Как бы быстро не ехала машина - если вы мнётесь на обочине, она вдруг затормаживает и пропускает вас (даже в неположенном месте), при этом вы пытаетесь пропустить её, в результате движение стопорится, пока вы не сообразите, что вам делать. Но израильтянам, приехавшим в Россию, привычка к вежливым машинам может сослужить более дурную службу - и это уже не смешно, а опасно, ибо у нас машины прут напролом и плевать хотели на все знаки препинания. Кстати, об опасности. Несмотря на фактически идущую войну и напряги между израильтянами и арабами, общий фон в Израиле много менее тревожный, чем в той же Москве. Во всех войнах государства Израиль погибло в несколько раз меньше народу, чем ежегодно гибнет в автокатастрофах (несмотря на то, что машины уступают дорогу). Уровень преступности в стране по сравнению с нашим невероятно низок. Это обозначает, что вы можете безбоязненно гулять в любое время суток. Ну нет, наверное какая-то вероятность неприятностей всё же теоретически будет существовать. В принципе израильтяне (в том числе - и арабы, живущие вместе с евреями, а не на выселках) - довольно неагрессивный и законопослушный народ. Даже в скандальных ситуациях израильтяне трогательно не понимают, как возможно перейти к действиям. Моя подруга описывала ужасного соседа на одной из снятых квартир, который постоянно домогал их семью своими криками, угрозами и оскорблениями. Однажды он, 120-килограммовый бугай, протянул руку и задел за лицо её мужа, который явно принадлежит к другой весовой категории - и вдруг получил от него пинок, от которого рухнул всей тушей так, что придавил его! Муж решил, что он труп - в явно проигрышной ситуации и с превосходящим противником - ан нет! Туша вскочила, трусливо побежала прочь, и с тех пор обходила их десятой дорогой.

Вспоминается стишок: искусал комар слона, и слону пришла хана. Мораль: побеждает не большой, бивнями украшенный, а побеждает маленький, злой и безбашенный. Израильтяне могут долго ругаться, кричать, но "собака лает - ветер носит" - это спокойно можно пропускать мимо ушей. А им просто в голову не приходит, что за словами могут последовать действия в виде физического отпора. Зато вот у русских за этим не заржавеет. Мне рассказывали ребята с десятилетним стажем житья в Израиле, что в первое время волну русских репатриантов воспринимали негативно. Их оскорбляли на улице, говорили вслед гадости (что-нибудь типа: "ну сколько стоит твоя женщина? - пять шекелей я, пожалуй, за неё дам") - в таких ситуациях драться приходилось часто. Теперь все поняли - с русскими не надо конфликтовать, да и попривыкли, порой подружились, так что эти рассказы воспринимаются как прошлое.

Нужно ещё описать израильскую армию. Она существует не по таким принципам, как русская. Служат в ней мужчины - три года, женщины - год и девять месяцев. Главная разница - в армии нет такой изоляции от нормальной жизни, как в России. Солдаты не содержатся, как скот или рабы, а продолжают оставаться людьми и членами общества. В армии, разумеется, девушки общаются с юношами, завязываюся романы, играются свадьбы. Ввиду того, что страна маленькая, солдаты могут проводить все выходные дома, кроме того, они очень часто бывают в отпуске - как я запомнила, отдыхают по неделе через каждые три месяца. Солдат водят в музеи, для них существует специальное радио. Они ходят с сотовыми телефонами и постоянно могут беседовать с родными, друзьями и девушками. Всё это обусловливает гораздо меньший уровень немотивированной агрессии в армии═ и в стране в целом. Но вот другой нюанс - все демобилизованные мужчины до 50 лет продолжают призываться в армию на две недели-месяц каждый год. Это обозначает, что любой отец семейства, служащий, рабочий, музыкант, даже будучи в годах, должен надевать форму и бегать с автоматом. И, кстати, подвергаться самой настоящей опасности - те растерзанные арабами заблудившиеся израильтяне были именно такими вот резервистами, только что оторвавшимися от семьи и надевшими форму. С одной стороны, это конечно здорово, что мужчинам есть, где почувствовать себя мужчинами и выйти из будничной текучки. Такая моральная и физическая встряска, скорее всего, могла бы быть даже полезна. Но в условиях почти постоянной войны, общество живёт в тревоге, а семьи беспокоятся за своих родных. Отношение к армии в Израиле очень сознательное. Молодых людей с автоматами окружает непоказное уважение, их, добирающихся домой автостопом, охотно подвозят водители, факт службы в армии положительно сказывается потом на карьере. Витя Левин сказал: "В России я уклонился от военной службы, так как это сплошное насилие и дебилизм, но здесь я сознательно пошёл служить, так как если меня не будет в армии, то у меня не будет страны". Мой свердловский друг, известный джазовый пианист Миша Агре пришёл ко мне на концерт прощаться. "Я получил повестку. Послезавтра на войну. Уезжай скорее из этой страны - здесь начинается заваруха". Я-то уеду. Теряю дар речи и не в силах что-то ещё написать.

Когда Моисей водил сорок лет по пустыне израильский народ, это было сделано для того, чтобы сменилось поколение - вместо тех, кто вырос в рабстве, должны были родиться и войти в силу свободные люди. Вот таким потерянным поколением Миша назвал нынешних русских в Израиле. По его словам: "кому бы мы тут были нужны с нашими песнями, фильмами и книгами, если бы не это?".

В Израиле можно спокойно смотреть русское телевидение - три программы: ОРТ, РТР и НТВ. Кажется, для этого нужно подключиться к кабельной сети. Но это делается так запросто, что во всех русских домах, где вообще смотрят телевизор не только в качестве видака, это сделано. Русская литература доходит до Израиля тоже почти без задержки, правда, книжки сильно изменяются в цене. На одной тель-авивской улице Аленби кто-то не поленился и посчитал русские книжные магазины - говорят, их оказалось восемнадцать. Моя университетская подруга по физфаку Неля нашла себя в роли директора лучшего из них - магазина "Дон Кихот", ориентированного на хорошую (а не любую) русскоязычную литературу, а заодно и музыку с кино. Магазин всегда полон народу, который приходит не только покупать, но и просто общаться, листать книги, тусоваться. Забавную историю она рассказала мне об очень оборванном человеке, который ходил к ним день за днём, и всё читал одну и ту же сильно высокоинтеллектуальную книжку. Однажды он всё-таки пришёл с деньгами, купил её и заодно извинился за свой вид, объясняя его тем, что он "прямо с работы". Через некоторое время Неля с мужем случайно увидели его на "работе" - он стоял с протянутой рукой на углу! Так что Россия поставляет Израилю ещё и образованных нищих... Я вспомнила, что лет эдак пятнадцать назад во времена нашей совместной учёбы Неля снабдила меня списком хорошей литературы, которую стоило искать - там был Маркес и всё в таком духе; кроме того, мы с ней всё время шуршали, организовывая культпоходы нашей компании или даже порой учебной группы на лучшие фильмы в бывшем тогда культовым свердловском ДК ⌠Автомобилист■ и на какие-то бардовские концерты, что тоже по совковым временам было глотком воздуха. Так что она действительно занимается наконец тем, что ей подходит. Порхает и чирикает как птичка колибри, успевая метаться между покупателями, непрерывно звучащим телефоном, электронной почтой и организационными делами магазина. "Дон Кихот" явно идёт на подъём, расширяется и недавно переехал в большее помещение. Вообще, в Израиле не проблема найти любые услуги в русскоязычном варианте, так что можно жить, чувствуя себя как в России. Только с хорошими непопсовыми фильмами дело обстоит не так хорошо. Шедевры мирового и русского кино на видеокассетах, привезённые вами в подарок, очень порадуют ваших израильских друзей - если они принадлежат к слою интеллигенции. К слову сказать, именно экспорт русских мозгов обеспечил Израиль кадрами высочайшей квалификации.

Найти русский магазин не составляет проблемы. А в нём - русские и украинские продукты, родную речь. Конечно, за морем телушка - полушка, да рубль - перевоз: цены существенно отличаются от российских, и это можно понять. Жизнь в стране вообще дорогая, и астрономические суммы зарплат израильтян только кажутся большими. Во-первых, там весьма исправно взимаются немалые налоги, во-вторых, жильё, телефон, вода и т.д. - всё дорого стоит. Опять же, машина, без которой крайне неудобно и трудно существовать среднему израильтянину. Общественный транспорт в стране развит не так хорошо, как хотелось бы. Нет единой системы типа метро или надземки, которая бы соединила всю в общем-то небольшую территорию. Чтобы добраться до работы, например, от дома, часто нужно пользоваться не одним видом транспорта, а делать пересадки - это долго и недёшево. Надо, правда, похвалить автобусы - они чрезвычайно комфортабельны и почти всегда полупусты. Без билета проехать нереально - сам водитель взимает деньги за проезд либо пробивает дырки в многоразовых карточках. Немного больше времени на посадку, но зато полный порядок с оплатой и экономия труда кондукторов и контролёров. Проезд по городу стоит пять шекелей, что на наши деньги - 35 рублей, а на товарный местный эквивалент - например, килограмм винограда или два килограмма хурмы. Автобус от Иерусалима до Тель-Авива - 10 шекелей (или больше? - не знаю), дорога занимает минут 50, в городе надо пересаживаться на городской автобус, если твой пункт назначения не возле автовокзала. В Москве такие расстояния проезжаются на метро за 3-5 рублей. За последние лет десять, когда страна идёт на экономический подъём, эти неудобства привели к тому, что постепенно все обзавелись машинами, что, по крайней мере, быстрее и удобнее. Результат - проехать и припарковаться, например, в Тель-Авиве становится всё проблематичнее. Бензин стоит доллар за литр, многие стоянки платные (не знаю цену, небось 5-10 шекелей). К счастью, ввиду тёплого климата, гаражи там без надобности, потому отсутствуют инфернальные образования в виде гаражных городков, намозоливших нам глаза в родимой стороне. Машинки стоят на улице, занимая сравнительно немного места. Я почему-то не слышала там омерзительного воя автосирен, который в Москве почти не смолкает. Может, берегут уши сограждан, может, пользуются какими-то другими противоугонными средствами. Стоят машины там от 1.5 тыс. долл. (самая плохая подержанная машина советского производства, которая скорее всего через неделю сдохнет), через 80 тыс. шекелей, т.е. 20 тыс. долл. (нормальная) и далее сколько позволяет воображение. Машины часто воруют арабы. Вот на всё это и работает рядовой израильтянин. В стране обетованной почти невозможно стать слишком богатым, но и пропасть совершенно невозможно. Израиль богат, например,... помойками. Возле домов можно найти всё, что угодно, от развешанных аккуратно на плечиках выстиранных и выглаженных костюмов до холодильников. Молодёжь не очень-то стесняется подходить и смотреть, чего им там послал Бог. В принципе, можно вообще не покупать одежду, мебель и даже, порой, компьютеры. Деньги нужны только на еду, но если быть вегетарианцем, то на дешёвых овощах можно прекрасно жить и хорошо себя чувствовать, не особенно напрягаясь. Но формулу жизни все выбирают другую. Уровень жизни израильтян достигается участием в постоянной гонке на выживание. Они часто говорят о деньгах, им нужно много денег. К слову сказать, многие наши репатрианты становятся клиентами клиники неврозов. Это там совершенно нормальный способ решения психологических проблем, о которых люди говорят спокойно и откровенно, ничего не стесняясь. Хороший инженер и добрейший человек Дима Орлов признался, что он работоголик. Работает целыми днями, а потом видит работу во сне. Ему уже давно это не нравится (хоть раньше он любил свою профессию), он рад бы и остановиться, да не может. Его квартира - самая яркая иллюстрация ко всему вышесказанному. Надо, правда, описать предысторию, если он будет не против (спрошу). Может быть, это тоже кому-то будет полезно. Итак, он приехал в Израиль два с половиной года назад по рабочей визе, два года работал по продлеваемому контракту, в Харькове оставалась жена. Полгода назад он решил изменить статус и получил израильское гражданство. Когда же он собрался перевезти к себе свою официальную жену, вдруг получил отказ. Как он ни бился о бюрократические препоны, ему не удавалось теперь даже пригласить её к себе в туристическую поездку - жену не впускали, так как соответствующие службы уже знали, что у неё в Израиле муж. В принципе, когда люди выезжают семьёй, совсем не обязательно, чтобы оба были евреями. Если бы они сразу эмигрировали вдвоём, такой ситуации бы не случилось, но теперь они подпадали под действие неизвестного негласного правила. Она должна была достать справку о том, что её бабушка была еврейка, что не получалось. Наивные русские не особенно умеют разбираться во всех этих хитросплетениях. Когда я побывала у Димы в гостях, я узнала о нём даже больше, чем можно рассказать словами - квартира просто кричала об отутствии женщины. Огромной площади хоромы с комнатами, в некоторые из которых даже не заходят, слой пыли на всём, многие этажи коробок из-под мороженого, в которых уже завелась какая-то живность, множество начатых и недопитых бутылок спиртного, холодильник, забитый почти нетронутыми продуктами, которые пора выбрасывать... Депрессия хозяина видна невооружённым глазом. А мне показалось, что он такой хозяйственный - когда привозил мне на концерт чай в термосе. Когда есть для кого, все будут хозяйственными, или даже вообще расшибутся в лепёшку... Я задала ему глупый вопрос - "Дима, почему ты каждый раз начинаешь новую бутылку?" Ответ был прекрасен в своей логичности - "ну не продолжать же═ с т а р у ю!" Как это было непохоже на быт иерусалимских хиппарей - куча народу на небольшой площади, масса гостей, собак, кошек, моментально съедаемая горячая еда из самых простых продуктов, вкуснейший чай с добавлением собственноручно собранных трав... Но про Диму надо рассказывать отдельно.

По ночам в центре Тель-Авива кипит жизнь. Начиная часов с 12-ти и даже с 2-х ночи - самый расцвет. Ресторанчики забиты молодёжью. Что за радость - просиживать ночи в дымных и шумных заведениях - совершенно не понимаю. Наверное, не умеют по-другому развлекаться. Около входа в один из кабачков мы увидели толпу народа. Я не поняла, что за демонстрация - оказалось, желающие попасть вовнутрь. Моё удивление разрешилось объяснением - оказывается, это голубой клуб. И правда, толпа состояла все больше из мужиков, впрочем, экзотических одежд и внешностей на глаза мне не попалось. Просто люди. Итак, вывод - голубизм пользуется в ночном Тель-Авиве особой популярностью. Вообще, все общественные слои и национальные группы имеют возможность═ посещать свои ресторанчики. Есть дымные пивнухи с живыми удалыми песнями под баян - для румынов, которых много приезжает на заработки. Есть ночной клуб-кафе-библиотека, где в уютной атмосфере проходят интеллектуальные посиделки секс-меньшинств и сочувствующих. Есть рестораны для иностранцев, ну и разумеется, процветают русские. Самым лучшим считается "Нест" - там дают хорошее пиво, играет живая музыка (не только хороший джаз, но и Умку приглашали), собирается интеллигентная публика. Свободных мест всё чаще не бывает. Попадалась и русская забегаловка классом пониже - грубая музыка и быковатая публика, похоже было, что заходить не стоит.

В первый же день присутствия в Израиле меня удивило, что практически все израильские мужики постоянно клеются к девушкам. Нельзя просто пройти по улице, сделать покупки, посидеть на лавочке, чтобы с тобой не заговорили несколько раз. Хорошо, что, не зная языка, я не понимала или даже не замечала большинства знаков внимания. Но всё равно вначале я, девушка, воспитанная на Урале, по привычке встревожилась. Если на Урале к тебе на улице подходит мужчина и начинает знакомиться, огонёк "опасность!" в голове зашкаливает. В наших холодных и опасных краях нарушить личную границу решится только какой-нибудь больной на голову маньяк. Но в Израиле всё иначе. То ли у израильских мужчин большие проблемы (то их тягают в армию, то им без конца надо зарабатывать деньги), так что приходится самоутверждаться, то ли это восточная вежливость имеет такие вычурные формы, то ли, извините, русские женщины создали себе такую репутацию. А может, мы им просто нравимся своей светловолосостью? Так или иначе, любая русская девушка (уж не знаю, как израильтянки) в Израиле всё время окружена заигрываниями мужчин. Но к счастью, это абсолютно безобидно, надо только слегка привыкнуть и не шарахаться зазря. Как приклеются, так и отклеются. Грубо посылать подальше нельзя - они обижаются и расстраиваются - "Я разве тебя обидел? Я что-то плохое сказал?". Просто надо не замечать, или отшучиваться. Или говорить - нет. В крайнем случае (до этого не дошло) мне посоветовали отвечать - "У меня есть бой-френд" - это действует. Муж тут не канает - они отвечают "ну и что - муж?". Русских мужиков это приводит в ярость, и некоторые до сих пор бросаются с кулаками на безобидных местных, заигрывающих с их жёнами. Думаю, тут имеет место непонимание культур. Хотя... маленькая, но нелицеприятная деталь - вся проституция в Израиле русская. Одна из причин того, почему израильское консульство в Москве крайне не любит выдавать визы незамужним девушкам. Как мне известно - такая ситуация и в других странах. Девушки, милые, ну что же это вы репутацию нашей державе создаёте? Есть и другая сторона вопроса - как показало исследование, не помню, то ли 60%, то ли даже больше клиентов израильских борделей - религиозные евреи. Уж не знаю, снимают ли они свои кипы, лапсердаки и шляпы, когда туда идут. И как же это, блин, с их верой уживается? А вот как - связь с гойкой даже за связь у них не считается (гои - неевреи, отсюда и юмор: "еврейская артель "с гоем пополам"")! Ну на эту тему могу усмехнуться - конечно, это такой же самообман, на который мастера люди и в лоне других религий. Мухаммед не велел пить вина - мусульмане пьют водку, курят траву и опиум, Мухаммед сказал, что человека губит первая капля вина - её сплёскивают и пьют, сразу начиная со второй... Понятно, человек себя обманывать мастак, но Бога-то не проведёшь...

Кроме почти легальных, хоть и как бы запрещённых, украшенных бегущими огоньками, борделей, которых полно в "нечестивом" Тель-Авиве, в Израиле есть ещё крупная и болезненная проблема - наркомания. Наркотики там доступны и недороги, ими торгуют, конечно, арабы. Вообще, сферы деятельности арабов требуют отдельного описания. Вкратце: это мелкая торговля, уличные кафешки, сельское хозяйство, деревообработка, грязные работы - уборка, строительство, авторемонт. Отдельная статья дохода - кражи машин. Машины крадут виртуозно и часто, увозят в арабские деревни и там разбирают на детали. И наркобизнес сейчас достиг невиданного расцвета. Травы в Израиле полно как грязи, её курят практически все и за наркотик почти не считают. Самое ужасное другое - тяжёлые наркотики. Видимо, относительно высокий уровень жизни, межнациональная напряжённость, чувство ненужности, не знаю ещё что, но что-то - толкает молодёжь к опасной стезе. Существует ужасное место, называемое "банкомат". Выглядит примерно так - глухой район, стена, в ней маленькое окошечко на уровне пояса. Протягиваешь туда деньги - в ответ получаешь дозу героина. Никого не видишь, ничего не слышишь. Про это место наслышаны практически все, разумеется, полиция тоже. Но она ничего не может поделать - если приезжает патруль, всё немедленно закрывается, торговцы бесследно исчезают, отступая на подготовленные позиции. "Держат" это место несколько арабских семей, весьма опасных и агрессивных. Были случаи вооружённого отпора с их стороны - например, однажды деньги, полученные ими, оказались фальшивыми - так они догнали своих покупателей на машине и расстреляли. Бороться с ними - это поднимать целую войну, что в условиях и так предельной взрывоопасности арабо-израильских отношений очень рискованно. Череда смертей уже несколько раз проходила именно по покупателям этого "банкомата". Ходят слухи, что в героине был стрихнин. Притом, совершенно ясно, что арабы-торговцы не заинтересованы в потере клиентов. Ходят странные слухи, что стрихнин - хитрая операция израильской полиции, использовавшей какие-то совсем тайные каналы, дабы отпугнуть смертями оставшихся в живых наркоманов. Заодно я наслушалась про деревню Лифту. Это заброшенная арабская деревня с многовековой историей в непосредственной близости от Иерусалима. Но о ней позже.

В парке кактусов, куда мы пришли на прогулку, вход стоит 10 шекелей. По дороге Умка рассказала, что некий персонаж Печкин говорил, что в Израиле существует два вида изобразительного искусства - песель и еманут. Типичный песель мы увидели по дороге в парк - гигантская решётчатая конструкция непонятной этимологии, наклонно торчащая в небо. А еманут - это бесформенное нечто торчащее уже во все стороны, желательно с дыркой посередине. Было очень смешно, так как наводило на неизбежные ассоциации. На самом деле песель - это скульптура, а еманут - живопись, но умкинско-печкинская классификация идеально работала на всех авангардных объектах, попадавшихся нам на дорогах и в парках. Заметив очередной песель, мы опять смеялись.

Разнообразие кактусов в парке поражает воображение и наводит на мысли о том, что Бог одновременно велик и весел, как ребёнок ("будьте как дети - и ваше будет царствие небесное"). Придумать такую тучу забавнейших вариаций на простую тему можно только действительно, играясь. Кактусы воплотили в себе пространственные формы, которые можно смело использовать в архитектуре, дизайне чего угодно, не говоря уже об искусстве. Любая человеческая фантазия не сравнится с лаконичной гениальностью форм этих неприхотливых растений. Пальмы, мхи, мандариновые деревья с плодами - всё это сопровождало и обрамляло кактусовое великолепие. Среди шебуршащих в пальмах стаек птиц по малому размеру и характерной для птиц отпрыгивающей траектории полёта мы определили колибри. Сева сразу схватился за розовый, говорят, съедобный плод, увенчивающий лист одного из часто встречающихся кактусов. Многочисленные тончайшие колючки из его руки мы потом вынимали долго и сообща, местный работник обрадовал, что теперь несколько дней поболит. Так что в дальнейшем Сева избегал слишком приближаться даже к самым безобидным колючкам. Извитые дорожки, источник, каменные садики, места для медитации - всё это переполняло душу тихим экстазом. Оказалось, что все работающие в парке румяные мощные мужички лет по 45 - русские. Я пошутила: "что, русская мафия?" Отвествовали они: "Русская мафия там, где надо целый день на солнце спину гнуть. А где в офисе с кондиционером надо сидеть - там нет никакой русской мафии." Работа у них и вправду тяжёлая - всё это великолепие надо непрерывно пропалывать, чистить и улучшать. Кстати, и орошать - в Израиле вообще любое культурное растение обязательно снабжено шлангом, разбрызгивателем или системой гидропоники. Русские мужички оказались тоже заражены израильским вирусом "гостеприимства" - на выходе из парка моложавый привратник пригласил меня приходить в гости когда угодно, а когда я вполне искренне заявила, что парк настолько мне понравился, что я готова в нём остаться жить, он быстро добавил, что у них есть свободная квартира в парке и вообще - вино, еда. Я прям была растрогана такой простотой нравов, тем более, что беседа происходила в присутствии Димы Орлова.

За Диму явно взялись мистические силы. Он специально взял к нашему с Умкой приезду на работе двухнедельный отпуск - чтобы быть с нами, возить нас и развлекать. Учитывая всё вышеизложенное, думаю, ему и самому это было интересно и нужно. В первый день, когда они с Витей и Лёней встретили нас в аэропорту, мы забросили вещи на вписку и допоздна гуляли в Яффо. Вечером Дима завёз меня, потом "ковчегов", потом уже в два часа ночи возвращался к себе, в снятую квартиру на дальних выселках. На скорости 120 км у него лопнуло колесо (притом, что он менял все колёса пару месяцев назад). Машина закрутилась волчком, а в этом месте дорога огорожена бетонной стеной - и вот в эту-то стену он и полетел на полной скорости. Счастье, что машина врезалась задом. Что Дима испытал при этом - можно представить. Машина превратилась в груду металла, а он сам, в полном шоке, побывавший на волосок от гибели, не получил и царапины. Я крепко спала и даже не услышала ночного звонка об этом событии от перебаламученного Вити. Через день несколько пришедший в себя Дима был уже опять при машине - купил подержанную советскую (в марках я всё равно не разбираюсь). Одна из первых наших поездок была - в Иерусалим, вместе со всеми "ковчегами". На середине дороги радиатор начал безнадёжно греться и кипеть, мы дотянули до бензоколонки в Латруне, и дальше стало ясно, что придётся вызывать тягач и транспортировать машину в ремонт. Забегая вперёд, упомяну, что машина эта после ремонта ещё некоторое время послужила, а последние известия о ней я получила уже в Москве - она сломалась окончательно и бесповоротно. После поломки "Ковчеги" сильно растерялись, наполнились дезертирскими настроениями и захотели возвращаться. Я заявила, что поеду в любом случае дальше, у меня с собой посылка в православную миссию и вообще, я давно мечтаю поехать автостопом. Они долго колебались, но в результате решили продолжать путь со мной, тем более, что обратно им ехать тоже было не на чем. В тягач в лучшем случае удастся сесть разве что одному Диме. Автостоп в Израиле - наиудобнейший и бесплатный способ перемещения между городами. Учитывая местный повышенный интерес к женщине, стопить надо, разумеется, девушке. Но видимо, учитывая иллюзорную опасность, ей лучше быть при этом со спутником. Если машина уже остановилась, водитель никогда не скажет "нет", увидев, что девушка не одна, люди в Израиле вежливы, и если уж взялись помочь, то не будут отказываться на полдороге. Машины останавливаются очень легко, притом, во многих за рулём симпатичные дамы. Многие водители с радостью берут попутчиков хотя бы потому, что им приятно сделать небольшое доброе дело. Тот же Дима Орлов всегда подвозит кого-нибудь, если может. К тому же автостоп - способ познакомиться с жизнью совершенно разных людей, так как в дороге люди с удовольствием общаются, рассказывают о себе и расспрашивают о тебе. В России я ни разу не пыталась ездить автостопом - ощущение опасности превышает мои допустимые пределы. А Израиль, несмотря на войну, весь заполнен чувством благодати и спокойствия, люди богаты и общительны, без следа русской озлобленности. Мы искали достаточно большую, чтобы поместиться вчетвером, машину, идущую до Иерусалима. Я наконец-то почувствовала адреналин в крови, и моё настроение сильно улучшилось. Было весело представлять, как водитель захочет подвезти девушку, а тут она как бы невзначай продемонстрирует ему троих здоровенных лбов, едущих с ней. Лбов было, кстати, четыре - Дима провожал нас, так что водителям наша компания представлялась весьма внушительной. Пропустив несколько автомобилей, ехавших не в Иерусалим, мы попали в прекрасную, огромную, снабжённую музыкой и кондиционером машину к молодому человеку. К сожалению, он не знал ни слова по-английки, тем более - по-русски. Мне хотелось хотя бы понять, араб он или еврей, но так и не удалось. По мнению остальных - возможно, молодой араб. К слову сказать, мне сначала стыдно было признаваться, что я их не различаю, потом оказалось, что я не одна такая. Несмотря на противостояние, у евреев с арабами много общего. Смуглая кожа, тёмные волосы, письмена справа налево, общительность, кое-какие общие интонации в музыке. Если пожить в Израиле подольше, начинаешь накапливать знание признаков отличия - у арабов чаще бывают усы, звучание арабской речи и иврита различается, даже если не знать ни того, ни другого языка. Кстати, тема языка. Религиозные евреи - единственные, кто говорит ещё на идиш. Этот язык, гибрид с немецким, применяется ими в быту, чтобы не оскорблять иврит - священный язык Торы. Кто не знает, Тора - это Пятикнижие Моисея, она входит в Ветхий Завет, почитаемый православными наряду с Новым. Просматриваются аналогии со службой на старославянском языке, за которую держатся православные ортодоксы, дабы иметь отдельный язык для молитвы, отдельный - для мирского низкого общения. Основная часть израильского общества всё же выбрала для общения иврит. Этот язык долгое время был мёртвым, пока в конце прошлого века учёный Бен-Иегуда не основал специальный комитет языка, который взялся за создание современной его версии. Пришлось придумать тысячи слов, обозначающих понятия, которых не было в древние времена, создать словари и начать при помощи сети курсов внедрять язык в жизнь. Вопреки ожиданиям скептиков, иврит прижился. Теперь он родной для двух третей населения. Русские репатрианты решают проблему иврита по-разному - кто обходится без него, у кого основные понятия запоминаются сами собой без специальных усилий, кто целенаправленно учит. Моя подруга Неля с мужем Мишей, эмигрировавшие десять лет назад, рассказали мне, как они учили язык. Например, Миша, сам по профессии математик, вставал в восемь утра и учил до двенадцати ночи с перерывом на обед. В конце концов, он разогнался до скорости запоминания в пятьсот слов в день. Остановиться он решил, когда обнаружил, что уже знает язык на порядок лучше, чем "аборигены" (сабры - люди, родившиеся в Израиле, в отличие от олим - приезжих). По его с женой утверждению, иврит легко учится, он логично устроен, в нём понятные правила и ограниченное количество корней, от которых всё образуется. Они добились того, что иврит им стал родным.═ Например, Миша теперь преподаёт математику, и утверждает, что некоторые вещи может лучше объяснить именно на иврите. Что он думает на этом языке. Побочный результат меня сильно удивил - однажды вечером мы хотели посидеть и пообщаться в русском кабачке "Нест", но там не было места. Мы переместились в некий ресторанчик неподалёку, как оказалось, ориентированный на англоязычных иностранцев. Мои друзья оказались в полной растерянности, когда нам вдруг дали меню на английском. Они пробормотали - а разве на иврите нет? Обнаружилось, что они совершенно забыли все английские слова, даже простейшие! Мой английский ужасен, он практически вообще никакой, но какие-то основные слова типа "брэд" (хлеб), "миит" (мясо), "батте" (масло), "чииз" (сыр) известны каждому ребёнку! Официантка не говорила ни на иврите, ни на русском, поэтому мне впервые в жизни пришлось выступить в роли переводчика и попытаться, отчаянно подбирая слова, впрячь в одну телегу коня и трепетную лань. Кончилось тем, что из недр кабачка (а мы сидели за уличным столиком) была извлечена официантка, говорящая на иврите, и все благополучно договорились между собой. У израильской приезжей молодёжи часто встречается и трёхъязычье - родной (в нашем случае - русский), иврит и английский. Вот наверное трудно держать в мозгу перегородки между ними... В кабачке мы пили пиво. Я не разбираюсь в сортах, так как мало пью, но Неля с Мишей утверждали, что здесь попадается хорошее пиво, такое, какого не попробуешь в другом месте. Пьянство в Израиле практически отсутствует. Важная причина - то, что по жаре пить практически невозможно. Но кроме этого есть ещё что-то необъяснимое, из-за чего люди перестают пить. Даже когда жары нет, им почему-то не хочется, и всё тут. По старой памяти первое время пытаются пить новоприехавшие русские, но у них это проходит. Как говорила Света, новая израильская знакомая: "Я раньше не могла представить, что я трезвая в компании, теперь не могу себя представить пьяной". Спиртное в Израиле продается легко, водка, говорят, хорошая, даже если она дешёвая, вино - так себе, особенно кошерное - его делают таковым, почему-то нагревая до 80 градусов, что отнимает вкус и запах.

То, что Израиль - страна трёх морей - я узнала, только приехав. Мутноватое Средиземное море - на его берегу расположен Тель-Авив. Более холодное Красное, отличающееся исключительной чистотой, прозрачностью и богатством водной флоры и фауны, но до него ехать из Тель-Авива часа четыре. Ещё есть Мёртвое море, в котором всё-таки обнаружена жизнь - какая-то одна-единственная бактерия. Его целебная для кожи вода содержит 30% соли, (а не 4%, как мы привыкли), поэтому в ней не тонет тело и на поверхности можно лежать, читая газету, только не больше 15-ти минут. До него тоже надо далеко ехать, так что из трёх морей я ограничилась посещением Средиземного, которое просто попадалось на пути. При первой же возможности полезла купаться. Тёплая, как парное молоко, вода порадовала меня необычайно. Местные почти не купаются, а гигантские дорогие отели, которыми утыкано побережье, в октябре пусты. Смешные люди! Они приезжают сюда отдыхать в самую жару! Я, признаться, не была на море несколько лет, так как не переношу высоких температур, а в бархатный сезон весной и осенью по уши занята, так что внезапная встреча с прекрасным тёплым морем на пустых пляжах из нежнейшего песка мне показалась подарком судьбы. Я никак не могла уразуметь, почему местные избегают моря, пока не услышала фразу "ну это только русские купаются зимой!". Оказывается, температура воздуха в 28 градусов тепла и воды 20 с чем-то - это для них холодно. Я вообще-то не морж, хотя могу под настроение, собрав волю, перенести ледяное купание. Но плескаться в тёплом море в бархатный сезон - что может быть приятнее? Оказывается, местный жаркий климат перестраивает организм. Израильтяне очень мерзлячие - спектр переносимых организмом температур смещается вверх. Я только с ужасом могу слышать о летней жаре в Израиле - когда "не живёшь, не думаешь, не можешь ни работать, ни спать, а только плавишься" - вот это точно не для меня! Пишу сейчас эти строки в занесённой снегами деревне, в головокружительно, безумно, опьяняюще красивой зиме и втайне не могу нарадоваться, что свободно дышу этим чистейшим рафинированным воздухом... Увы, израильтяне почти не видят снега. Говорят, у них в прошлом году случился страшный снегопад - пальмы поломало и вообще три дня было стихийное бедствие... Кое-кто был, я думаю, всё-таки очень рад! Мое лучшее израильское знакомство - Эдик (о нём позже), хоть и приехал из Баку, например, страстно мечтал о снеге. Послать бы ему по почте снежок, да ещё глоток свежайшего воздуха! Признаться, с годами я люблю зиму всё больше, и даже - больше лета... Наверное, потому, что с глобальным потеплением она становится всё короче и мягче, а мне никогда так легко не дышится, кроме как зимой при снеге. Всё-таки мороз легче перенести, чем жару, нужна только хорошая одежда и натопленный дом. А вот от жары не спрячешься. Удел неприспособленных к жаре в Израиле - это перебежки из дома в машину, из машины - в офис, при условии, что везде есть кондиционеры. Ты просто не будешь видеть природы и не будешь выходить на открытую атмосферу. Но кондиционеры довольно дороги, да и машину не все себе могут позволить, так что страшно представить, что творится с некондиционированными гражданами. Зимой в Израиле тоже не очень комфортно - всю зиму льёт дождь, в домах не топят. Там вообще нет центрального отопления и централизованной горячей воды. Все дома принадлежат разным хозяевам, и те не могут договориться об общем отоплении и горячей воде - это чревато совместным строительством ТЭЦ и теплосетей. Так что отопление отсутствует, а вода нагревается в каждой квартире отдельно. На крышах установлены солнечные батареи, и в тёплое время года их энергия довольно эффективно греет воду. Этого может оказаться недостаточно для принятия ванны, поэтому везде имеются электронагреватели. Минут за тридцать они нагревают необходимое для мытья количество. Русским, привыкшим к разливанному морю воды из крана в любой момент, когда захочешь, поначалу трудновато к этому привыкнуть. Как и к счётчикам на воду. Вода в Израиле стоит денег, хотя ужасные слухи о том, что там ходят семьями в туалет, чтобы смыть унитаз один раз за всеми, и что постирать под струёй трусики дороже, чем купить новые, решительно не подтвердились. В домах, где я бывала, даже в небогатых, над водой особо никто не трясётся, хоть зря и не льют. Также надо после русской вольницы привыкать, что телефоны там тоже на счётчиках. Система оплаты очень сложная. Пол'израиля ходит с "пелефонами" - это то же, что наши сотовые, они же мобильники. Слышно по ним так себе, поэтому существенную часть уличного пейзажа составляет вид прохожих, кричащих в трубки. В принципе, пелефон там не очень дорог, поэтому им пользуются не только как средством экстренной связи, но и просто для того, чтобы вести длинные личные беседы. Можно покупать систему пелефонов на семью, при которой разговоры между членами семьи будут более дешёвыми. Забавным мне показалось зрелище беседы моей подруги Нели с мужем - "Ты где? - Я у фонтана. А ты где? - Я тоже. - А почему я тебя не вижу? - Нет, это я тебя не вижу! - А вот теперь вижу! - Ну привет! - Привет!" Вот так все и ходят с трубкой, приклеенной к уху. Оказалось, что за звонок платит тот, кто звонит, причём, если звонишь с домашнего на пелефон - то платишь по расценкам пелефона. Между местными городами звонки тоже несколько дороже, а кодом служат первые две цифры. Телефоны-автоматы работают на всю страну: с телефон-карточки снимается единица за единицей. В разное время суток разные тарифы, так что в стоимости разговора практически невозможно разобраться. Зачастую дешевле перезвонить с домашнего телефона или автомата, чем говорить по пелефону, но этого особенно никто не делает. Израильтяне оценили удобство пелефона и махнули рукой на экономию. В Израиле я впервые увидела особый телефон - который работает только на приём звонка. Чтобы позвонить с него, нужны сложные действия - набрать спец-цифры, там автомат у тебя просит номер твоего спец-счёта, откуда будет оплачиваться разговор. Еще есть такая возможность - позвонить через специальную систему, которая сообщит механическим голосом твоему абоненту, чтобы перезвонил тебе. Если абонент говорить с тобой хочет - перезванивает. Такой звонок будет за счёт собеседника и стоит дороже простого. Оценила я удобство возврата звонка - когда занимаешь линию, разговаривая с кем-то, в твоей трубке раздаётся гудок, слышный только тебе, а у собеседника небольшая помеха. Это обозначает, что кто-то ещё к тебе пробивается. Ты можешь переключиться на второй звонок (надо уметь, я не освоила ещё эту премудрость), а потом вернуться к первому. Либо, когда положишь трубку, набрать какие-то цифры и телефон вернёт последний номер, который к тебе пробивался сквозь "занято". Эта услуга тоже есть не везде, а лишь там, где она специально оплачивается. Гудок "занято" в Израиле не такой, как в России - он напоминает S на морзянке: ..- пауза ..- пауза.

Отдельный разговор об одежде. Я собирала с собой в поездку разные шмотки, позаботилась об изящных и приличных, но по-настоящему пригодились мне только пёстрые штаны и майки надетые по принципу "из-под пятницы-суббота", которые я брала в качестве домашней одежды и пижамы. Вид при этом у меня был не самый приличный, но в Тель-Авиве пёстрые свободные одежды - это самое то. На вопрос "можно ли так выглядеть?" все хором отвечали: "даже нужно! Одевайся абсолютно как угодно!" Как хорошо выразилась подруга Неля - "Израиль - это страна, где все ходят по улице чуть ли не в домашних тапочках. Еврейская женщина должна выглядеть так, будто она только что упала с сеновала. Возраст элегантности здесь наступает после семидесяти". Это не мешало ей прекрасно одеваться в женственном милом стиле, мягком и лёгком, с рюшечками и шнуровками - в полную противоположность холодному и гладкому европейскому стилю деловой женщины. Вообще, женщины в Израиле одеваются очаровательно. На них хорошенькие мягкие цветные сарафанчики, у религиозных часто шляпки - так как замужним полагается покрывать голову. Отправляемым в командировку в чопорную Англию, например, израильтянам начальство долго втолковывает, что им придётся купить себе костюм и париться в галстуке и рубашке. Привыкшим к свободе и раскованности, им это трудно и обидно. Зато хасиды ("благочестивые") в любую жару ходят в своих черных длинных пальто-пиджаках и чёрных шляпах, из-под которых висят живописные пейсы. Ходят они всегда очень быстро, считая, что нельзя зря тратить время, которое нужно для самого важного дела в мире - молитвы. Их чёрные силуэты исполнены своеобразной красоты и напоминают экзотических жуков. В движении это чарующее зрелище, которое мне всё время хотелось заснять на плёнку, но я предусмотрительно не взяла с собой ни фото-,═ ни видеокамеры. Иначе не отлипала бы от видоискателя всю дорогу. И ещё совсем неизвестно, всем ли местным это было бы приятно. Говорят, некоторые особо крайние ортодоксы, не задумываясь, прибегают к силе, если им что-то не нравится. Ещё жаль, что не видела квартал, где живут радикальные евреи. Особенно мечтаю теперь увидеть пляски хасидов - в какие-то праздничные дни они собираются за столом, едят, выпивают и танцуют. Эти ритуальные застолья имеют определённые правила - иногда (после окончания недели покаяния и строжайшего поста "Судного дня") они даже обязаны "напиться так, чтобы не отличать врага от друга". Хасидские пляски - это какие-то особенные танцы силы, говорят, выглядят они очень интересно. Я уже давно начиталась мудрых и остроумных хасидских притч и заочно знакома с оригинальным мировоззрением хасидов и деяниями их великих раббе. Никто не испытывает такой реальный физический трепет перед Господом, как хасиды. Их ажитация, пляски и дрожь перед Всевышним так непохожи на строгую, неподвижную молитву, принятую у православных, где максимальное движение - поклон. Но увидеть их не совсем просто, как и экзальтированную молитву ортодоксальных евреев, совершаемую в шаббат группами мужчин от десяти человек с поражающим воображение рвением. Какие бы то ни было съёмки, разумеется, запрещены. Женщине вообще трудно это увидеть - мужчины молятся отдельно, а женщины находятся очень далеко, за специальными загородками, чтобы, видимо, не смущать своим существованием мужчин и не смущаться самим. Говорят, в кварталах, где живут ортодоксы, еврейские мужчины прикрывают глаза рукой при виде женщины. Одеваться, заходя туда, обязательно надо так, чтобы были прикрыты локти и колени.

Мои друзья, Катя с Игорем, бывшие в Израиле года за три до меня, как-то в субботу ехали на машине с израильскими флажками из Галилеи через арабскую часть Иерусалима. Хоть и в это время тоже было не рекомендовано заезжать в арабские кварталы, им ничего не угрожало, на них только смотрели удивлённо. Максимум - дети кричали что-то вслед. Лишь на выезде солдаты на израильском посту поглядели на них круглыми глазами. Зато когда они после этого поехали через квартал религиозных евреев, в них кидали камнями. На дороге под колёса машин были набросаны стёкла и валялось много камней - видать, кидали их весь день, долго и со вкусом. Пришлось прибавить скорость, чтобы унести ноги. В шаббат нельзя зажигать свет, разводить огонь - и, следовательно, готовить еду. Дома темно, нечего делать и нечего есть, так что они все сидят на улице и развлекаются тем, что кидают камни в проезжающие машины. Делают это дети, а взрослые смотрят и не запрещают. Таким образом они мстят тем, кто не соблюдает субботу - это называется, посвящают день Богу. Получается, по религиозному кварталу ехать опаснее, чем по арабскому. Опять повторю сентенции про самообман. Нельзя разводить огонь, но можно применять печки, которые сами включаются в субботу. Нельзя зажигать свет, но можно вместо себя нанимать для этого арабов. Нельзя заводить мотор машины, но если кто-то другой заведёт её, то можно ехать. Про религиозных евреев мнения расходятся. Кто-то считает их упёртыми ограниченными людьми с большими проблемами и массой условностей. Другие относятся к ним с большим уважением, как высокообразованным интеллектуальным людям. Я, конечно, не имела возможности составить собственное мнение, так как с русскими они просто не общаются. Но какую-то симпатию я чувствую, хотя бы потому, что они несут большой подвиг непрерывной молитвы. Я очень далека от национализма и от религиозной упёртости. Родившись в православной среде, я, разумеется, принимаю православную картину мира, обряды и молитвы нашего народа. Но религиозная ненависть, порой свойственная нашим слишком ярым православным ортодоксам, мне кажется явлением явно злобным. А так как Бог - это любовь, то злобу я приписываю лишь политике, человеческим страстям и раздорам. Претензиям на единоличное и монопольное═ знание Бога. А Бог велик и непознаваем, людские молитвы могут звучать на разных языках и в рамках разных традиций. Главное - верный, чистый посыл.

Есть очень выразительная притча, которая встречалась мне уже в нескольких вариантах - христианском, суфийском и ещё каком-то, буддийском, что ли. Расскажу православный вариант. На острове жили три монаха и молились так: "Трое Вас, трое нас, Господи, помилуй нас". Приехали к ним в гости другие монахи и говорят:" Так вы же неправильно молитесь! Надо так: Отче наш...". Запоминали-запоминали монахи с острова, да и забыли, а гости уже уплыли на лодке далеко. И вдруг видят -═ бегут к ним по воде монахи с острова и кричат: "Как там, Отче наш, а дальше?" "А, молитесь как хотите!" - ответили опешившие гости. Потому что никто из них не достиг такой святости, чтобы бегать по воде.

Как пишет путеводитель: "Во всём молодой и нечестивый Тель-Авив противостоит Святому городу трёх религий." На самом деле, религий больше - кроме иудаистов, христиан и мусульман в Израиле имеются ещё как минимум две - загадочные друзы и бахаисты. Говорить о религиозных непримиримых разногласиях в Иерусалиме просто пропадает всякое желание. Этот совершенно особенный город слил в себе мировые религии и является святыней как для иудеев, так и для мусульман и христиан. То, что Бог един для всех - не вызывает сомнений. Разные наслоения вокруг этой простой истины - это уже дела сугубо человеческие, относящиеся к историческим особенностям и политическим реалиям. Всё же понятно, что Бог создал нас всех и не было отдельного Бога, создававшего мусульман или иудеев. В молитвенной практике разных народов есть очень много общего, в моральных выводах и заветах говорится одно и то же. Мусульмане тоже очень религиозны, они молятся пять раз в день более, чем по часу, а кто из нас, например, мирских людей, молится по пять часов в день? При этом они успевают воспитывать по много детей и работать на основной работе. Слухи, что арабы бьют жён - имеют под собой те же основания, что и, скажем, такое же заявление про русских. Наверное,═ находятся подонки, но такие и среди своих будут считаться подонками. Я вглядывалась в лица арабских женщин в старом Иерусалиме - под характерными платочками я видела живые и умные глаза таких же людей, как и мы. Среди арабов тоже есть разные люди, разные представления о мире. Когда с ними говорят, о том, что из Корана никак не следует убийство других на религиозной почве, что терроризм - это самое настоящее нарушение главных мусульманских заповедей - то самые умные из них соглашаются, а остальные молчат. Среди них тоже есть те, кто мутит воду, упёртые и агрессивные, а есть нормальные люди. Арабо-израильский конфликт - это очень болезненная точка. Все мои друзья - только среди евреев, но мне больше всего хотелоь бы, чтобы конфликт как-то мирно завершился разделом сфер влияния.

Тель-Авив с Иерусалимом всё ещё не совсем поделили функции столицы. Официально столица Израиля с 80-го года в Иерусалиме. Там исторические, религиозные ценности, там пуп мира в конце концов. В Тель-Авиве дипломатическая, финансовая, интеллектуальная и культурная столица Израиля. В Тель-Авиве 350 тыс. жителей, с пригородами - миллион. Для сравнения - в Москве 10 миллионов, с приезжими - 12. А во всём Израиле 6 миллионов вместе с арабами. Полмосквы. Представьте себе, скажем, затяжной вооружённый конфликт жителей станции метро Пионерская с обитателями Центра. Ну так, на минуточку. Это конечно не делает ситуацию более лёгкой.

Итак,═ Иерусалим, мистический город, центр Земли. Представляете, что я почувствовала, когда мне довелось услышать - "поехали в Ерус" - или "как там, в Ерике?". Итак, мистическое имя святого города, воспетое в псалмах и молитвах, в быту трансформируется в нечто вот такое - маленькое и панибратское. Описывать буду несколько вперемешку, потому, что побывала там не раз, чтобы не запутывать читателя, коему должно быть всё равно, в какой именно последовательности происходили события.

В Иерусалиме температура всегда на несколько градусов ниже, чем в Тель-Авиве. Перебираясь на географически небольшое расстояние, приходится предусматривать изменение одежды. Горный рельеф определяет разницу климатов. Гуляли мы в нём и днём, и ночью, и в разной компании. Из-за напряжённой политической обстановки туристов было крайне мало, особенно ночью и в старом городе - там и вовсе пусто. Вначале═ нашими спутниками были русские ребята, по роду занятий - местные гиды, скучающие от отсутствия работы. С ними гулять было в общем интересно. Кроме прочего, они нам с радостью рассказали, что существует особая болезнь - Иерусалим. Этот город действует на людей так, что они становятся его заложниками, бродят по его улицам, не в силах оторваться от его обаяния, и если уедут - только и мечтают скорее вернуться. "Мы тоже все больны Иерусалимом" - констатировали они. В этом городе больше, чем где-либо ещё на земле, пророков, мессий, святых, блаженных и посланников неба. Здесь все наперебой предсказывают конец света, второе (а кому - первое) пришествие. Психбольницы здесь наполнены спасителями человечества. Но мне бросилось в глаза в первую очередь то, что бытовая жизнь города кипит вовсю. Улочки старого города представляют из себя сплошные рыночные ряды. Торгуют вещами и продуктами, в том числе - сырым мясом, что совсем уж неэстетично выглядит и пахнет. Торгуют горами религиозных товаров всех вперемежку религий. Почему-то мне не захотелось там ничего покупать. Вспомнились кооперативные ларьки перестроечных времён, где продавали на выбор одинаковые по дизайну значки со звездой, свастикой, пацификом, звездой Давида, фигой и чем-то ещё. Я напрасно ходила, приглядывая себе хоть какой-нибудь сувенир в память о посещении Иерусалима. То же, кстати, было и на рынке в Тель-Авиве. Пёстрые восточные шмотки, якобы "серебряные" украшения, по-настоящему старинные, но безумно дорогие вещи - всё это изобилие действовало на меня угнетающе. Торговцы, озверевшие на безлюдье, просто бросались на покупателей. Довольно муторно было от них всё время отбиваться. Они в первую очередь стремятся заговорить с тобой, настойчиво выясняя для начала, откуда ты и на каком языке говоришь. Не отвечать совсем - неудобно, отвечать - стараются втянуть в беседу. Ты можешь ходить смотреть товар, но пока не спросишь "сколько?", ещё есть шанс свободно уйти. Стоит спросить - они называют цену, превышающую как минимум в три, а то и в четыре-пять раз ту, за которую они реально отдадут вещь. Ты, хотевшая лишь полюбопытствовать, поворачиваешься и уходишь, но торговцы бросаются останавливать, повторяя:═ "а ваша цена? Не бизнес, только для вас, сколько вы дадите?" Ты уже давно ушла и забыла про них - через пятнадцать минут обнаруживается, что торговец всё ещё кричит тебе, чтобы ты купила у него юбку за двадцать шекелей. Это восток. Внушаемому и не умеющему отбиваться человеку здесь опасно находиться - впарят ненужное, и за пятикратную цену. Единственный способ действительно окончательно отбиться от торговца - назвать какую-нибудь совсем смехотворную сумму за его товар. Наверное, это тоже не лучший вариант, потому что они возмущаются, обижаются как дети, так что даже становится их жалко. Я не купила абсолютно ничего - ни на рынке в Тель-Авиве, ни в Иерусалиме. Может быть, мне просто ничего не было нужно. Сувенирчики, которые я в результате привезла - веточка от Стены Плача, арабская монетка с дыркой, подобранная в Лифте, свечки от Гроба Господня, травы, собранные Эдиком, кусочек старинной черепицы с берега моря в Цезарии больше мне говорят, чем какая-нибудь рыночная фигня. Про "ковчегов" сказать подобного нельзя - они, только появлялись деньги, с детской радостью скупали всё, что только могли, яростно торгуясь, счастливые оттого, что им удалось купить две вещи по цене одной или сбить цену в пять раз. Наивные... Мои увещевания не действовали, и я предоставила им развлекаться, как хочется, лишь бы не на моих глазах. Из путного они, правда, купили уд - арабский инструмент, аналог лютни, и Миша поменял свою мандолину с доплатой на лучшую. Видимо, сам процесс покупки их безумно радовал, так что они не проходили мимо пива, вина, табака и лакомств, спуская на них уйму денег. Я в эти игры не игрец, и по городу бродила со смешанным чувством. Плитам под ногами в старом городе вполне могло быть несколько тысячелетий, но торговля сбивала весь настрой.

На благодатной Израильской земле при орошении снимается по шесть урожаев. Вот только получающиеся овощи зачастую безвкусны. Помидоры, картошка - всё прекрасно выглядит, но неинтересно в еде. Овощи, выращиваемые арабами, гораздо вкусней - они не пользуются прогрессивными технологиями, разными искусственными способами. При этом цены на их товары такие же, так что, получается, лучше покупать продукты у арабов. Повысившаяся напряжённость ударила по арабским рынкам - и шмоточным, и продуктовым. Народ считает, что ходить туда теперь опасно, поэтому мы так и не побывали в самых интересных в плане торговли местах. Как жаль, что именно по людям мирного труда бьёт политическая нестабильность. Торговля - универсальный язык, на нём прекрасно договариваются люди, независимо, к какой стороне принадлежат. Однажды мы с Эдиком собрались всё-таки в Иерусалиме на арабский рынок за едой, но тут запели муэдзины - а это значит, что жизнь в арабских кварталах замирает более, чем на час. Арабы в это время действительно честно молятся, а не просто устраивают перерыв. И кто же тут малокультурная нация? Похоже, что Бог имеет основания быть и на их стороне тоже. К сожалению, оказалось, что муэдзины с минаретов теперь поют не живьём, а в магнитофонной записи. Этот факт, прямо скажем, забавен и печален. Пробралась-таки и в арабскую жизнь злобная цивилизация - да ещё в какую сферу! Представляю себе православную службу под магнитофон... Минареты теперь автоматизированы - запись включается в определённое время таймером. Первая молитва у мусульман начинается ни свет ни заря - что-то около пяти часов утра (время на каждый день тоже вычисляется в зависимости от положения небесных светил). Рассказывали, как молодые израильские солдаты где-то в арабской деревне довольно зло пошутили - подменили кассету с пением муэдзина на "Роллинг стоунз", так что верующий люд разбудил "бодрый мажорный аккорд" (с).

Из-за густого "подлеска" вплотную стоящих магазинчиков и торговых рядов иерусалимские храмы совсем не видны, и можно, говорят, заблудившись, накрутить бешеной собакой пять километров по этим улочкам, желая найти или храм, или уж выход. Надо точно запоминать дорогу. К храму Гроба Господня вначале мы вышли с фотографом Давидом. В храме было пусто. Я, начитавшись о том, что время служения поделено между шестью христианскими конфессиями, а ключи во избежание конфликта с 19 века отданы третейской стороне - мусульманской семье, представляла себе, что храм наполнен людьми, в нём наперебой служатся службы всеми конфессиями. На деле выглядело это так: внутри огромного храма есть много разных приделов на разных уровнях, чем ниже - тем древнее. В центре, на месте предполагаемого погребения Христа стоит каменная рака (или как можно назвать высокое кубическое образование), в которое можно зайти, только согнувшись. Место возле символического Гроба очень тесное, там могут поместиться максимум три-четыре человека. Перед входом сидит монах, который периодически заходит вовнутрь и наводит там порядок - гасит и убирает большинство свечей. Мою свечечку при мне он тут же погасил. Форма гроба располагает к тому, чтобы сидеть около него на коленях, положив ладони и щёку на гладкий мрамор поверхности. Так как людей было мало, то все сидели, прижавшись к Гробу, подолгу. Говорят, это редкая удача, так вот, не торопясь, пообщаться со святыней. Святость, вернее - намоленность места и вправду чувствуется, слёзы наворачиваются на глаза. Многие прошедшие паломники оставили здесь свои чувства и молитвы. Православный придел находится прямо перед входом в раку, а также на втором этаже - на балконе. Мы выяснили, где находится православная миссия, и отправились с Давидом относить посылку. Это оказалось недалеко, хоть и не рядом. Миссия больше всего походила на какое-нибудь посольство - белое здание за заборчиком. Мы очень долго звонили в звонок, но никто нам и не думал открывать, хоть внутри здания явно была жизнь. Давид возмутился такому поведению - скорее всего, нам не открывали, потому что приняли за русских паломников, которым, не исключено, требуется что-нибудь - ночлег там, или какая помощь. В общем, у миссии есть более важные дела, чем общение с паломниками. Отчаявшись, мы начали кричать в открытые окна "Посылка! Из Москвы!", называя имена тех, от кого она и кому. Вот тут-то нам открыли немедленно. На моё нескромное замечание "что-то вы так нелюбезны с посетителями?" - монах пробормотал, что, мол, далеко бежать открывать. Мы расспросили из вежливости про время ближайшей службы и откланялись с чувством неудобства. Тем не менее, помня про то, что люди - это люди, а Бог сам по себе, я была очень рада тому, что поручение удалось выполнить, и решила про себя обязательно сходить на службу к Гробу Господню.

Но сначала обещанный рассказ об Эдике и Лифте. Про Лифту я наслушалась вкупе с историями про "банкомат". Рассказы произвели жуткое впечатление - я представила себе заброшенную деревню, куда потерявшие человеческий облик наркоманы селятся, чтобы без помех торчать до тех пор, пока не умрут. Место, откуда уже многие не вернулись, проклятая деревня. Дело в том, что как раз незадолго до нашего приезда все видели по телевидению фильм про Лифту. Когда мне предложили выступить в Иерусалиме, я было обрадовалась самому факту, но потом услышала подробности - собраться со зрителями мне предлагалось в одном из домов Лифты, отличающемся необычайной акустикой. Я с возмущением отказалась. Но потом, когда мы приехали в Иерусалим, волны реальности принесли нас к уже знакомой по нашему концерту иерусалимской хипповой тусовке. Мы были в гостях в мастерской, снимаемой охранником Стены Плача Ромой - там проходили Умкины квартирные концерты, там предлагали выступить нам, если не понравится в Лифте. Мне ещё с нашего концерта в Барби запомнился подходивший ко мне по поводу квартирника в Иерусалиме Эдик - человек, с крайне несоответствующим именем, внешностью Карабаса-Барабаса, с черными бровями, бороденью и торчащей во все стороны чёрной шевелюрой, обрамлённой большим пёстрым беретом. Его я и встретила в мастерской, вечно полной гостей, где стояли барабаны араба Абида, где были собаки и кошки, гитары и чай. При ближайшем рассмотрении я поняла, что Эдик очень всеми любим и уважаем, что к нему больше всего подходит песенка "на лицо ужасные, добрые внутри". Вся компания собралась идти гулять в Лифту, которая по их словам и заверениям приличного и семейного человека Давида - чудесное место. Мне ничего не оставалось, как присоединиться, тем более, что я уже заинтересовалась и прониклась симпатией к этим ребятам, среди которых даже была девчонка-барабанщица из Свердловска, утверждавшая, что мы с ней знакомы по старым временам, хоть она в то время была очень юна. С "ковчегами" я тусовалась в основном врозь, но всё время встречалась в самых неожиданных местах. Я потом уже и перестала этому удивляться. Израиль - всё равно страна, где все встречаются. Наша процессия выдвинулась в сумерках и получилась внушительной: большая компания в сопровождении собак и дружественных детей, отпущенных с нами Ашкой (встреча с которой произошла позже), растянулась по улице на довольно большое расстояние. Закат в Израиле какой-то моментальный - в пять вечера резко становится темно. Идти было минут двадцать, по дороге мне Эдик многое рассказал про Лифту. В этом нашумевшем фильме, который я впоследствии смотрела, Эдик был кем-то вроде проводника - он появлялся в каждом эпизоде: как мог, знакомил с бытом Лифты и её проблемами, играл на экзотических инструментах в кадре и за кадром. Сейчас в Лифте уже никто не живёт. До неё от автовокзала, старого города и вообще центра - пешком. Мы вошли в Лифту в темноте, и не смогли удержаться от купания в источнике, обрамлённом выложенным из ровных камней изящным криволинейным бассейном. Всё вокруг было исполнено неброской красоты и достоинства. Я не могла не ощутить мистический колорит этого места буквально с первых шагов. Вписанные в холмистый пейзаж кубические дома с толстыми каменными стенами и нишами окон, кактусы и жёсткие травы, никакого намёка на электрические столбы, трубы, провода и подобные анти-блага цивилизации. Вообще, надо отдать должное арабам - их архитектура необычайно удобна, идеально соответствует природе. В домах с толстенными стенами не бывает жарко, они пережили века и разрушения - и всё равно там хорошо.

Предыстория Лифты такова - эта деревня существовала несколько веков. Она стратегически удобно расположена - прямо возле Иерусалима, под трассой Иерусалим - Тель-Авив, но от неё можно лесами и безлюдными местами уйти очень далеко, не выходя к цивилизации. Жили в этой деревне чрезвычайно агрессивные арабы. Именно отсюда выходили многие террористы, в отличие от тоже арабской, но мирной деревни, и поныне здравствующей в небольшом отдалении. В конце концов, несколько десятилетий назад (вроде как в 67-м году), евреям надоело это терпеть, и арабов полностью выгнали из деревни, обстреляв её из "катюш". Дома привели в негодность, пробив в потолках и перекрытиях по большой круглой дыре. Арабы очень суеверны, и дома с дырявыми потолками для них прокляты и не подлежат восстановлению. Так проклятая деревня осталась пустой. Через какое-то время это воистину приятное место облюбовали для прогулок мамаши с детьми и вообще мирные граждане. Кроме того,═ постепенно завелась тусовка людей, для которых Лифта стала чем-то большим, чем просто место. В основном это были русские хиппари в цветных одеждах и с музыкальными инструментами. Они поселились в домах, занимались творчеством, рисовали, снимали кино (и сейчас продолжают), пели, танцевали и радовались жизни. Медитативная атмосфера и общее безденежье располагали к тому, чтобы жить природным ритмом, собирать травы, делать вино и еду из съедобных кактусов, взирать на небо и разговаривать с животными. Но то ли место всё-таки было заколдованным, то ли врождённая порочность людской породы начала давать свои ядовитые плоды - за росточками пошли цветочки. В Лифте стали набирать силу наркотики. А в том месте, где они завелись, довольно быстро становится худо. Наркоманы кололись тяжёлой дрянью, после того, как кончались вены на руках, кололи друг друга в ноги и шею, ссорились из-за дозы, устраивали истерики на ломках, бродили, одурманенные, с размазанными движениями и невнятными речами. За цветочками пошли ягодки - смерти. Как раз в это время и снимался фильм о Лифте, и всё это, включая похороны, зафиксировала камера. За время съёмок в Лифте умерло четыре человека. Фильм, включавший и росточки, и цветочки и ягодки, показали по телевизору, общество ахнуло. А независимо от фильма к тому моменту наркоманы разделились на тех, кто умер, тех, кто бросил, и тех, кому отказано от дома. Тех, кто бросил, оказалось довольно много, вот с этой тусовкой мы и встретились.

Лифта стоит пустая и прекрасная, ещё раз подтверждая тезис, что любое место, а особенно такое мистическое - зеркало, отражающее внешность того, кто к нему пришёл. Мы потеряли счёт времени, издавая в акустическом доме какие-то космические звуки, навеянные нам Лифтой. Звучало так, будто в темноте поём не мы, а духи места. Гармонические сочетания наших голосов, казалось, давали в центре комнаты, обрамлённой более тёмными углами и более светлыми прямоугольниками окон, какие-то световые эффекты, изгибающиеся и переливающиеся образования. Даже те, кто не умел петь, подавали голос, присоединяясь к нашим звукам. Время исчезло, протяжённость нашего концерта неорганических звуков измерялась только температурой. Когда мы начали подмерзать, двинулись дальше, и у последнего домика, стоящего на отшибе (шутили, что это у арабов был дом местного колдуна) развели костёрчик. Собаки носились по склонам и тропинкам вне себя от счастья, а мы сидели весь вечер у костра, глядя на израильские звёзды, и я поняла, что это момент, ради которого стоило ехать в другую страну. Ничто в Израиле не произвело на меня впечатления, подобного по силе встрече с Лифтой. Замечу, что ни наркотики, ни алкоголь, ни даже еда не присутствовали в этой встрече. Огромная разница с ещё одним пикником в лесу, который происходил с друзьями Димы Орлова - куча жратвы и алкоголя, пустые разговоры и тупое пьянство, несмотря на то, что нас окружал мистический лес, холмы и даже пещера. В Лифте мы сидели, притихшие, потрясённые красотой и возвышенностью творения, негромко разговаривая о жизни. В тот момент я почувствовала, почему некоторые люди уходят из общества и становятся бомжами - чтобы ощутить этот пьянящий запах свободы, независимости от Вавилона, единства с миром простых ценностей. Я решила, что не хочу отсюда никуда уходить и останусь в Лифте до утра. Компания в основном вернулась в город, сонную ашкину дочку им пришлось по очереди тащить на руках, а мы остались малым составом из лифтинских старожилов и меня. Ночью оказалось холодно, так что поспать почти не удалось. Мы ещё раз обошли Лифту на рассвете в шесть утра, не переставая удивляться её красоте. Наверху, у входа на тропу, ведущую в деревню, какие-то мощные машины чего-то рыли. Это цивилизация подбирается к Лифте. Не исключено, что умные евреи скоро настроят здесь небоскрёбов, бензоколонок и магазинов. В этот момент я очень понимала арабов, которых евреи считают низшей нецивилизованной нацией. Всё не так просто. Арабы создали культуру, близкую природе, замешанную на многовековой мудрости. Они проще, наивнее, больше любят землю и простой быт. Им трудно понять, например, почему сто тысяч еврейских поселенцев расходуют столько же воды, сколько миллион арабов, разбазаривают её, поливая газоны и наполняя бассейны. Им не нравятся многие признаки цивилизации, которые только на первый взгляд кажутся нужными и логичными.

Вновь вспоминаю про свои планы посещения службы у Гроба Господня. Это было не так просто, ибо было названо такое время: 12 ночи в четверг, 6 утра и 12 ночи в субботу. Собирая себе компанию, я поставила на уши иерусалимскую тусовку, в которой окончательно осталась, отколовшись от "ковчегов". Мы специально приехали с Димой Орловым и Эдиком на вновь отремонтированной машине из Тель-Авива. Во-первых, я договорилась, что со мной пойдёт Ашка, которую пока не видела, но по рассказам Давида и "ковчегов" уже знала с лучшей стороны. Психолог, специалист по родам в воде, мать троих девчонок, мелких, но необычайно самостоятельных и уверенных. Ашка без малейшего колебания согласилась вписать к себе в снятую, переполненную своими, чужими детьми и гостями, квартирку, как ей было представлено Давидом: "троих московских пьяных музыкантов" - к счастью, вполне трезвых "ковчегов". Они, вернувшиеся "то ли с треугольными, то ли с квадратными головами" после ночных гуляний по старому городу, были оглушены, ошарашены, тихи, и пришли в совершенный восторг от Ашки и детей. У Севы Емельяныча у самого две девки и парень, и у Бориса подрастает дочка, так что они, конечно, нашли общий язык с подрастающим поколением. Я ещё не познакомилась с Ашкой, а пока лишь поговорила по телефону. Её нисколько не напугало ночное путешествие в старый город и возвращение со службы эдак часа в 3 ночи. Когда настала пора собираться, мы стали звонить Ашке. Трубку долго не брали, потом подошли дети и сказали, что они не подходят к телефону по причине шаббата, но она сейчас придёт к нам сама. Для меня было полной неожиданностью, что Ашка исповедует иудаизм, и при этом так мужественно берётся меня сопровождать в ночное путешествие. Она оказалась милой миниатюрной мягкой женщиной, в присутствии которой как-то сразу чувствовалось спокойствие. Это здорово, имея троих детей, уметь позволять себе не спать ночь ради путешествия в чужой храм с приезжей гостьей и прогулки по любимому городу. Пошла также с нами девушка, недавно бросившая наркотики и совсем далёкая от веры, но ощутившая смутный интерес к чему-то такому. Девушку мы долго пытались одеть в юбку и платок, но так как не было ни того, ни другого, сконструировали ей наряд из подручных средств, который получился весьма пёстрым. Также со мной пошёл Эдик, чьё вероисповедание можно скорее отнести к иудейскому, одетый в свой неизменный цветной берет, и убеждённый атеист Дима. Вот такой разношёрстной компанией мы двинулись в старый город.

Может быть, этот текст читают люди, абсолютно незнакомые с особенностями еврейского быта, поэтому буду разъяснять некоторые вещи. Еврейское общество довольно религиозно, и в нём играют большую роль различные традиции и запреты. В частности - суббота (шаббАт) - время от появления трёх звёзд на небе (специально вычисляется и печатается в календарях) в вечер пятницы до того же момента в субботний вечер. В этот период нельзя заниматься ничем, что могло бы быть истолковано как работа. Нельзя разжигать огонь в очаге (соответственно - включать электроприборы). Можно ходить пешком, но нельзя водить машину, говорить по телефону. Нельзя читать книги, кроме священных, а смотреть телевизор религиозным евреям и в обычное время не дозволяется. Только, если речь идёт о спасении человеческой жизни, запрет на работу в шаббат может быть ослаблен. Евреи ходят молиться к Стене Плача когда угодно, но в шаббат - особенно. Похоже, что преувеличение - рассказы о "субботних лифтах", останавливающихся на каждом этаже, чтобы не нажимать кнопку, но вообще, суббота - священное время для общей и индивидуальной молитвы, размышлений, когда нежелательно всё, что отвлекает от общения с Богом. Хоть далеко не все соблюдают эти каноны, шаббат в любом случае уважается. В этот день по крайней мере, везде выходной. Так вот, в храм мы, как оказалось, отправились в разгар шаббата. В принципе, любая встреча с Богом для действительно верующего человека - это радость, поэтому, думаю, наш поход не был нарушением. Наша более чем пёстрая компания двигалась по вымершим улочкам старого города, изредка встречающиеся евреи, идущие от Стены Плача, держались напряжёнными компаниями и шарахались от нас, хоть выглядели мы, скорее всего, как хиппаны или туристы. Мы дошли до храма - и - о ужас! - я поняла, что перепутала день. Всё было закрыто. Так что мы отправились к Стене Плача. Неожиданно издалека нас встретил дребезжащий звук варгана - это наш охранник Рома играл на боевом посту - у него как раз в эту ночь было дежурство. Меня не оставляло ощущение, что мы находимся в доме родном, настолько всё было своё. Ходить где-либо с Эдиком - это обозначало на каждом шагу встречать знакомых. Стена Плача представляет собой единственную уцелевшую стену от Второго Храма, построенного царём Иродом и разрушенного императором Титом. Первый Храм - Храм Соломона - был до того разрушен Навуходоносором. Сейчас у евреев нет Храма - есть только синагоги, молитвенные дома, где люди встречаются для совместной молитвы. Синагоги может и не быть - для молитвы необходим миньян - присутствие десяти мужчин, так что молиться можно, где угодно. Стена считается местом шехины - Божественного Присутствия. Раньше Божественное Присутствие в Храме было настолько очевидно, что не вызывало сомнений. Еврейский народ прямо говорил с Богом. Сейчас Стена - это слёзная память об этом великом времени. А шехина разлита в мире. Например, мне кажется, что у нас в деревне Божественное Присутствие ощущается очень ярко. И вообще, многие места природной красоты, чистоты и величия таковы. В городах всё как-то грязно и суетно, даже в великом Иерусалиме. Тем не менее, еврейская молитва очень сильна, и если, например, позарез нужно, чтобы кончилась засуха, евреи могут собраться и так помолиться, что хлынет ливень. Также если написать записочку и положить её в Стену, какого бы ты вероисповедания ни был (лишь бы вообще в Бога искренне верил!), то твоя личная просьба обязательно выполнится. Это проверено. Поэтому щели в Стене забиты записочками, которые оттуда периодически кучами выметают. Я не стала ничего писать, лишь мысленно попросив, чтобы арабы примирились всё-таки с евреями, и чтобы вообще люди перестали враждовать из-за того, что описывают одни и те же вещи в разных терминах.

Пространство перед Стеной разделено на мужскую и женскую стороны. Хоть был и шаббат - пора, когда евреи ходят молиться к Стене, в глухую ночь и смутное время кроме нас у стены было всего два человека - одна девушка и, на своей стороне, один мужчина. Одетый в белое, он негромко пел невыразимо прекрасные молитвы, и, похоже, не собирался никуда уходить. Потом в разговоре с пианистом Мишей я узнала, что это Пинечка (полное имя называл - я забыла), местный блаженный. Он одет в белое и каждую ночь до утра поёт у Стены псалмы Давида. Я была обрадована, услышав знакомое название. Православие тоже очень уважает псалмы Давида, объединённые в Псалтирь, на старославянском языке эти великие произведения завораживают своей красотой. Как выяснилось - красота не пропадает, и когда не понимаешь слов. Думаю, и этот блаженный - вполне святой. После похода к Стене Плача мы залезли на стену, опоясывающую Старый город. Стена эта открыта для посещения в определённые дневные часы, за вход взимается плата. Вспоминается предприимчивый Остап Бендер, собиравший с туристов деньги за осмотр ущелья. Входы на стены перегорожены решётками, но мы не испугались - перелезть через заграждение ничего не стоило. Как минимум, две полицейские машины проезжали в это время в непосредственной близости, но видимо, наши действия не внушили им опасений. Мы выглядели эксцентричными туристами и не были похожи на террористов. Исторические достопримечательности, открывающиеся со стены, приходилось рассматривать сквозь темноту, я то и дело одалживала сильноватые для моих глаз очки у Димы. Приятно, что наш поход по мистическому городу всё же прошёл не так, как у большинства организованных туристов. Когда меня пытаются уложить в общепринятые прокрустовы рамки, я начинаю сильно скучать и вырываться. Что поразило во взгляде со стены - то, что обыденная бытовая жизнь проникла всюду. Иерусалим - не только город-памятник. В этом памятнике живут. Прямо к стене старого города примыкают столики кафешек, спортивные площадки и другие сугубо бытовые постройки. Ещё из дневных заходов запомнилось, что прямо внутри Храма Гроба Господня имеется вместительный туалет, который занимает место, вполне достаточное для целого придела. Довольно═ необычно, хотя понять можно - паломников-то полно. Мокрый пол и отсутствие горячей воды придают вполне советский колорит.

Прогулка нашей разношёрстной компании продлилась до полчетвёртого ночи, после чего все рассосались - Ашка ушла домой, мы пришли на флэт, где аллергик Дима не вынес присутствия животных и покинул нас, двинувшись обратно в Тель-Авив, остались я с девушкой на антресолях и Эдик внизу. Поспав до шести утра, я тихо встала, Эдик тоже проснулся и присоединился ко мне. Теперь уже вдвоём, невыспавшиеся и молчаливые, мы отправились всё-таки на службу к Гробу Господню. Кульминация поездки была близка, косые лучи солнца мягко светили нам в лицо, окружая ореолом фигуры возвращающихся из субботних гостей семей правоверных евреев. Воздух был свеж, улицы замусорены (убирать их будут по окончании шаббата), Иерусалим мягок и печален. Служба в храме начиналась в верхнем приделе, мы не сразу это поняли, ожидая внизу. Престарелая монашенка объяснила это нам жестами, когда мы с трудом смогли передать свой вопрос на смеси обрывков слов. С балкона, на котором располагался придел, открывался вид на раку с гробом, алтарь был открыт и располагался снаружи, возле застеклённой вершины Голгофы. К моему удивлению, народу было совсем мало - несколько монахов и монашенок, почти никаких прихожан. Вторая неожиданность - служба идёт на греческом языке. Мелодии песнопений мне незнакомы, слова непонятны, так что я стояла, ничего не понимая. Надеялась сориентироваться по пению "верую" и "Отче наш" всем народом, но и эти моменты не удалось выделить - как пели два монаха дуэтом вместо хора, так и продолжалось до конца. Икон почему-то не было, свечки ставили в песочные желоба на перилах балкона. Почему-то никого не причащали. "Тело Христово" было спето символически один раз, и сразу "Аллилуйя". Всем раздали и зажгли свечки, и мы стояли с ними в руках. Эдик в своём берете отсиживался на дальней лавке, но, похоже, сопереживал службе насколько это возможно, не зная языка и вообще ритуала. В конце все прикладывались к предположительному месту установки креста в виде дырки под алтарём.

Завтракать мы отправились к Ашке. У неё как всегда был полон дом детей и гостей. После завтрака, состоящего по случаю шаббата из вчерашней холодной еды и всяких булочек, Эдик передал меня на её попечение, и мы отправились с ней и её подругой в синагогу. Немного пообсуждали, во что мне лучше одеться, чтобы не бросаться в глаза. И решили, что оптимально быть без платка, так как незамужние женщины ходят с непокрытой головой. Замужние одевают лёгкие цветные шляпки и платочки, а я в своём обычном чёрном больше всего походила на православную монашенку. Мы шли по улочкам, оживлённо беседуя, и вдруг оказалось, что уже пришли. Я бы прошла мимо синагоги и не заметила, так как она находилась за совсем незаметной дверью. Это общее правило - молитвенные дома не окружаются излишней роскошью. Внутри было очень приятно и мило, всем выдавали молитвенники, собравшийся народ был молод и красив, очень воодушевлённо и пританцовывая пел молитвы на довольно-таки современные, почти эстрадные мелодии. Оказалось, что это достаточно современный приход известного раббе (имя не помню), который в молодости хипповал, потом тусовался в Индии, а потом стал раббе и написал много своей авторской музыки для молитвы. Сейчас он уже умер, но оставил много последователей. Так что мне не удалось побывать в традиционной старомодной синагоге. А в этой, молодёжной, мне очень понравились атмосфера, настроение, лица. Почему-то мы торопились и ушли пораньше, пока читали Тору. Читают её по очереди мужчины, очень честно и без сокращений прочитывая за год от начала до конца. Для сравнения - Евангелие в Православной церкви полагается читать самостоятельно (что делают, конечно, не все), а на службе только намечают отдельные моменты. Видели мы в Иерусалиме и эфиопскую церковь. Она больше всего напоминает православную по виду, но смешала в себе самые разные элементы. К сожалению, не могу воспроизвести по памяти подробный рассказ на эту тему. Ходят туда чернокожие.

Когда я уезжала, Эдик сокрушался, как многое мы не успели. На что я ответила - если бы у нас не было так мало времени, мы бы тогда успели столько же, потому что меньше бы спешили. Не мотались бессонными ночами и не мчались из города в город. Известен ведь, например, эффект Москвы - лишь приезжие носятся по историческим местам, театрам и картинным галереям, москвичи же знают муравьиные тропки между домом и работой, родственниками и несколькими друзьями. На что Эдик посмотрел на меня и я поняла - всё было бы так же, как сейчас. Всё ясно. Вирус Иерусалима. Любой "больной" готов сутками показывать свой ненаглядный город. Не спать, не есть, мёрзнуть и терпеть жару, лезть через решётки, не бояться арабов, рассказывать одно и то же по многу раз, но каждый раз по-разному - это для иерусалимцев всё равно, что дышать. С Эдиком мы нашли общий язык и общались душа в душу. К тому же он был мне нужен, как спутник по автостопу. Мы с ним составили отличный тандем - его с его рожей не взяла бы ни одна ни еврейская ни арабская машина (многие арабы принимают его за своего и заговаривают на арабском языке, которого он почти не знает), зато я в его компании не боялась ездить. Кроме того, мало можно было найти людей, обладающих временем и главное - внутренней свободой, чтобы вот так спокойно в любой момент ехать в другой город и как должное принимать любые события, которые посылает день. Диму Орлова всё преследовали неудачи - по планам, он должен был составлять мне компанию, но я уже вкусила сладкий яд автостопа... Так что Дима, скорее, присоединялся при возможности. Все остальные приходили в ужас, услышав что я - ночевала в Лифте! ездила автостопом! гуляла ночью по старому городу! Как была бы скучна жизнь, если бы этого в ней не произошло! Но я в Москве, например, стремлюсь никогда не возвращаться домой в одиночку, а уж если такое получается, то уже в одиннадцать вечера ощущаю такой тяжёлый информационный фон, что порой двигаюсь до дома в полном ужасе. В Израиле я ни разу не чувствовала страха. Это не значит, что опасностей совсем нет. Но, как и везде в мире, надо знать, где ходить, с кем и зачем. В очередной раз переместившись из Иерусалима в Тель-Авив стопом, компания в составе меня, Димы и Эдика посетили Цезарию. Место необычайной красоты подарило нам ещё одну встречу с морем. Душераздирающей красоты пейзаж на фоне заката уже просто еле вмещался в мою переполненную впечатлениями голову. Казалось, мы не мы, а кадры из кино. Волны в пене, развевающиеся на ветру одежды, наши босые следы на идеально ровном мокром песке, многоцветная заливка неба невероятным закатом, точёные силуэты парусных лодок, парапланеристов и рыбаков вдали, старинные камни древних построек - казалось, что мы присутствуем при невероятной красоты кончине мира, и Бог прощается с нами, пребывающими в этих телах - дальше начнутся другие измерения, потому что апогей красоты, возможной в этом пространстве, уже достигнут.

Как совсем стемнело, мы отправились в Хадеру, обошли там овощной рынок и я, наконец, купила первые за время пребывания в Израиле сувениры - плоды авокадо, чтобы взять их с собой в Москву. Кажется, именно после этого мы побывали у Димы в гостях, но это описано выше. Успев на концерт Умки в Тахане Мерказит, мы попрощались с народом (особенно растрогал один - всё повторял: "передай от меня привет Родине!" - ну вот, передаю). Мне понравилась деталь - на прощание они говорили - "ну, когда назад?" Не "приезжайте ещё" - а так, как будто мы из дома ненадолго отлучаемся. Провожали нас три богатыря - Витя Левин, Лёня Улицкий, Дима Орлов. Обратный самолёт приходился на шесть утра. Для всех заинтересованных лиц это на практике обозначало бессонную ночь. Остаток ночи я провела ещё в одних гостях, и к утру добрейший Дима отвёз меня в аэропорт. Бледных от недосыпа "ковчегов", увешанных покупками, доставили Витя с Лёней. Изрядно ощипанные и вялые, мы явились на регистрацию. Святая земля попрощалась со мной ещё маленьким сувенирчиком - колечком, найденным на полу аэропорта. Полностью реализованные и обессиленные, мы совсем не были готовы к тому, что на выезде нас ждёт ещё более серьёзный разговор со службой безопасности, чем на въезде. Итак, я с некоторым удивлением лицезрела сквозь пелену усталости сотрудника и переводчицу, которые явно подозревали во мне Мату Хари. Разговор больше всего напоминал допрос и никак не кончался. На каждый вопрос из серии: кто вас приглашал? где вы жили? с кем общались? - я разворачивалась и широким жестом указывала на стоящих за загородкой трёх богатырей. Это им было явно неинтересно слышать, и они продолжали искать одним им ведомые зацепки. У вас был один концерт - что вы делали всё остальное время? Ну, гуляли, купались, посещали исторические достопримечательности. А с кем вы проводили время? Со знакомыми. А с какими? Ну, с новыми и старыми. Как это с новыми, неужели вы не боялись проводить время с малознакомыми людьми? Нет, не боялись - отвечаю совершенно равнодушно. Вы можете показать письмо-приглашение? В очередной раз извлекаю многострадальную бумагу. А вы можете показать программу песен, которые вы играли? Программа не сохранилась, зато есть рекламная красивая типографская бумажка с нашими рожами. Достаю её. А вы можете показать, где у вас записаны координаты людей, с которыми вы общались? Вынимаю им единственный листок, вдоль и поперёк исписанный так, что на нём нет живого места - на него они едва взглянули издалека. Видимо, им просто хотелось увидеть, с каким выражением лица я его достану. Апогеем был вопрос "кто вас завербовал?" (!). Тут я чуть не засмеялась. Оказалось, что имелось в виду, чья была инициатива приезда - наша или приглашающей стороны. Не знаю, намеренная ли была ошибка перевода, может быть, они обучены следить, не дрогнет ли что-то в лице потенциального шпиона. Я вновь повторила надоевший им широкий жест в сторону трёх богатырей, а также попыталась доходчиво объяснить с демонстрацией рекламной бумажки с нашими и умкиной фотографией - что, мол, мы играем иногда вместе, что вот девушка уже не раз ездила и теперь пригласили нас вместе. Когда наконец разговор закончился, подошли побледневшие богатыри с вопросом "ты что, рассказывала им про Лифту?" Дело в том, что во время затянувшегося ожидания кто-то из них неудачно пошутил, что я сейчас рассказываю про ночёвку в Лифте, и тут все страшно перепугались, что я сейчас тут в аэропорту так и останусь навсегда. "Ковчегам", как всегда, пришлось несколько легче - как только пропустили меня, остальных стали расспрашивать с меньшим пристрастием. Михе вообще пришлось разговаривать на английском, так как на его долю не хватило переводчика.

В самолёте мы уже еле-еле держали реальность и больше спали, чем реагировали на разносимые напитки и еду. Москва нас встретила снежной слякотью, промозглостью и родными лицами. Борина жена, Саша Пеньков с двумя друзьями при машинах, цветы - было ощущение, что мы откуда-то из космического полёта возвращаемся на изменившуюся благодаря несовпадению скорости времени землю. Всё казалось каким-то неузнаваемым. Наверное, просто мы вернулись не такими, какими уезжали. А мир остался тем же - всё те же три луны на зелёном небе, всё те же кочующие баобабы и женщины, безмятежно несущие яйца (шучу, это цитата по памяти из "Обмена разумов" Шекли).

Не рассказала о многом ещё - о нашей поездке в монастырь Иоанна Крестителя и посещении пещеры, где порой живёт Эдик. О замечательном персонаже Илье Кутузове - авторе хороших стихов и песенок и его коронной фразе "что у тебя с темнотой?", произнесённой им когда я нервничала, что мы не успеваем выехать из города до сумерек. О магических танцах Димы Орлова на умкином концерте и его отличном ответе на мой вопрос "трудно танцевать, когда выпьешь?" - "а когда не выпьешь - совсем невозможно!" О борще в термосе, который мне принесли на выступление в "Барби", а потом рассказывали, как я замучила всех невероятными капризами. О подвозивших нас на трассе Иерусалим - Тель Авив персонажах - американце на крутой машине - владельце казино чуть ли не в секторе Газа, которое пришлось закрыть из-за постоянной перестрелки; бухарских евреях в кипах, один из которых за оживлёнными благочестивыми разговорами незаметно хватал за щиколотку меня, сидящую на заднем сидении между Михой и Эдиком. Об очень хорошем джазовом концерте в миниатюрном баре, куда меня водил Миша Агре - музыка почему-то навеяла мне такое яркое воспоминание о моей погибшей собаке, что я еле справлялась со слезами. Но затыкаю фонтан, потому что этот огромный текст уже и так пугает меня своей величиной и бессвязностью. В общем, выводы из поездки таковы:

 

Жизнь в Израиле есть.

Лучшие сезоны - осень и весна.

Лучшая еда - авокадо.

Лучше всех живут иерусалимские хиппаны.

Шехина разлита в мире, поэтому твой Иерусалим там, где показывает сердце.